Величие мысли не требует многословия. Absolutio non dictis: о многом немногими словами Алексей Южанин

© Алексей Южанин, 2025

ISBN 978-5-0065-9266-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Брат, зачем страдать?» – спрашивает Иван Карамазов. «Чтобы найти недостающие две страницы!» – кричит Наруто.

А микроволновка тихо пикает: «Разморозка завершена».

Ты – не Иван, не Наруто и даже не микроволновка. Ты – тот, кто читает это. Поздравляю.

В начале был хаос. Потом было Слово. Затем появился PowerPoint. И сказал Философ офисных джунглей: «Да будет бессмысленный митинг!» – и стал свет. Но свет этот был тусклым, мерцающим в экранах дешевых мониторов, и тьма корпоративного безумия не объяла его, ибо тьма эта была плотнее, гуще и имела утвержденный бюджет. Затем появился HR. И сказал Теолог бюрократических лабиринтов: «Да будет регламент!» – и тьма заполнила все углы open-space. И в этой тьме блуждает Мыслитель эпохи KPI, считающий звезды в эксель-таблицах, а Мудрец из мира дедлайнов высекает искры смысла из кремния горящих серверов.

Философ офисных джунглей прячется за монитором от Схоласта митингов и планерок, который превращает живую речь в bullet points. Рядом Мыслитель эпохи PowerPoint создает слайды, которые никто не читает, но все кивают, потому что Проповедник цифрового конформизма возвел кивок в ранг священного жеста цифрового согласия – так алгоритмы отмечают покорность.

В этой причудливой эксцентрике сюрреалистического вихря:

1. В царстве бумаг и пикселей:

• Мистик, который знает, что правила пишутся для тех, кто не умеет их читать между строк – расшифровывает корпоративный кодекс как древние скрижали;

• Просветитель-кибернетик, живущий в эпоху цифровых иллюзий – верит только в облачные вычисления и туманные перспективы;

• Автор псевдоакадемического трактата о двоичности бытия – переводит человеческие страхи в бинарный код;

2. В лифте между этажами реальности:

• Материалист вечности застрял между этажами, наблюдая, как кнопки моргают азбукой Морзе между «было» и «будет»;

• Маркс на аутсорсе подсчитывает прибавочную стоимость кофе-брейков;

• Фуко в отделе кадров составляет карту дисциплинарных пространств, где курилка – территория свободы;

• Шопенгауэр на удаленке смотрит в веб-камеру и видит волю к власти над тайм-менеджментом.

3. В цифровой пустыне:

• Мыслитель эпохи цифрового нарциссизма делает селфи с фильтром «античный философ»;

• Отшельник с выключенным экраном смартфона все равно слышит тиканье непрочитанных сообщений через экзистенциальный тревожный зуд – они грызут его, как термиты дерево;

• Гуссерль в своем секретном дневнике записывает: «Феноменология офисного стула»;

• Деррида, но с самоиронией деконструирует мемы в корпоративном чате.

4. В зоне экзистенциального риска:

• Философ-стоик с бокалом в руке провозглашает: «Все проходит», но держится за бокал крепче;

• Патристик, который слишком часто падал, но всегда находил новый канат – пишет методичку по выживанию в корпоративных джунглях;

• Гений, который однажды засветился в темноте – стал мемом и обрел цифровое бессмертие;

• Мыслитель, который все понимает, но ничего не делает – ваш зеркальный двойник в окне поезда метро.

5. В коворкинге постмодерна:

• Диагност цифровой меланхолии выписал себе цифровой детокс, но забыл, что офлайн – это тоже симулякр;

• Словно Сенека в эпоху TikTok, коллега записывает сторис с цитатами между совещаниями;

• Бодрийяр в эпоху deepfake не может найти свое настоящее лицо среди масок;

• Жижек, наблюдающий за собранием акционеров – шепчет: «Идеология – это когда ты знаешь, что тебя надувают, но участвуешь»;

• Кант в маргиналиях пишет: «Критика чистого разума в условиях квартального отчета».

6. В лабораториях нового безумия:

• Психолог, увлеченный теорией заговоров – расшифровывает корпоративную культуру как проект спецслужб;

• Программист-экзистенциалист пишет код: «Если (смысл == NULL) {return абсурд;}»;

• Кодер-нигилист дописывает //TODO: «Найти Бога в репозитории», но коммитит пустоту;

• Физик квантовой печали вычисляет вероятность счастья в условиях open-space;

• Коуч пост-диалектической симуляции продает тренинги по сборке личности из Lego.

7. На задворках системы:

• Анонимный философ из очереди в налоговую медитирует на номерок в электронной очереди;

• Публицист, размышляющий у банкомата – созерцает поток цифрового благополучия;

• Моралист, сидящий на лавочке у подъезда – последний хранитель аналоговой мудрости;

• Мечтатель, оплачивающий коммуналку – практикует стоицизм в условиях ЖКХ.

8. В измерении чистого абсурда:

• Метафизик темного сарказма смеется над собственным трудовым договором;

• Крипто-фаталист майнит смысл на видеокартах;

• Спекулянт на демпинге эмоций продает вдохновение оптом;

• Софист, чей текст стал симулякром еще до того, как его дочитали – это автор, это вы, это все мы.

В эпицентре этого урагана фантасмагории Философ эпохи деконструкции разбирает реальность на части и не может собрать обратно. Мыслитель тотальной гиперреальности уже не отличает Zoom-совещания от сна. Естествоиспытатель ризоматического размаха пустил корни во всех отделах одновременно.

Социолог корпоративных пустынь, блуждая между ксероксом и кофемашиной, узрел, что гравитация жизни – это не закон физики, а вес невыполненных KPI. Он смирился. Он принял. Он научился делать вид, что заполняет отчеты, пока Теолог бюрократических лабиринтов доказывал теорему о бесконечности подписей на документах.

Где-то на 17 этаже Мудрец эпохи дедлайнов медитировал над горящей клавиатурой. «Реальность собрана из пикселей, но ни у кого нет пароля к редактору», – шептал он, глядя, как Алхимик виртуальной эпохи пытается отключить уведомления, колдуя над настройками, но экзистенциальная тревога, как назойливый вирус, грузилась в фоновом режиме.

А в это время…

Нео-стоик в Slack’е ставил позитивную реакцию на невыполнимые задачи, шепча: «Акепта – это не сдаться, а забить: принимаю то, что не могу изменить», когда начальник требовал невозможного к вчерашнему сроку. Ницше на фрилансе кричал в пустоту Zoom’а: «То, что не убивает меня, делает меня сильнее!» – и добавлял эту фразу в прайс как дополнительную услугу. Будда в чате поддержки отвечал клиентам: «Страдание – это привязанность к результату», когда сервер лежал третий час.

Кафка и Свидригайлов, запертые в лифте, соревновались в сюрреализме: один измерял время по каплям конденсата, другой – по числу уведомлений в телефоне, пока Критик абсурда не нажал кнопку «стоп» и не предложил считать это performance art’ом. На первом этаже Фуко в отделе кадров составлял схему дисциплинарных пространств, где туалет был зоной максимальной свободы, а open-space – паноптикумом нового поколения.

Философ-постмодернист играл в деконструкцию корпоративных ценностей, разбирая их на части и теряя самые важные винтики. Финансовый аналитик с поэтической душой писал в отчете: «Ликвидность – это слезы ангелов фондового рынка». Программист-экзистенциалист комментировал код: «Здесь должен быть смысл, но я его не вижу». Разработчик кафкианского кода оставлял в логах сообщения: «Ошибка 404: смысл не найден».

Сартр в комнате для курения объяснял коллегам, что ад – это другие, особенно когда они спрашивают «как дела?» в понедельник утром. Жижек в Starbucks за углом разоблачал латте-капитализм, но все равно покупал overpriced кофе, потому что дополнил: «идеология – это когда ты знаешь, что тебя надувают, но ты не только участвуешь, но и платишь».

Натурфилософ, сменивший зеркало на окно, видел в нем то ли свое отражение, то ли Риторика, который верит в справедливость, пока платит коммуналку. Схоласт, уронивший очки в лужу, понял, что мир и так достаточно размыт, чтобы видеть его четко, а зрение эпохи постправды – это когда чем сильнее трешь глаза, тем больше фильтров появляется. Хронофилософ в метро осознал, что время – это не стрелки на часах, а количество станций до дома.

На крыше Философ цифрового одиночества ловил сигнал Wi-Fi, как монах ловит просветление. Внизу Кибер-нигилист доказывал, что блокчейн – это коллективная шизофрения нового времени. В бухгалтерии Дегенеративный реалист верил только в то, что можно отразить в 1С.

Философ-деконструктивист разобрал офисный стул на части и не смог собрать обратно, обнаружив, что смысл был в процессе, а не в результате. Энциклопедист эпохи селфи сделал 127 кадров, но потерял лицо где-то между фильтрами. Диалектик эпохи постправды писал правду, но помечал ее как «альтернативное мнение».

В серверной IT-гуру медитировал на мигающие лампочки, видя в них мандалы цифровой эпохи. Блогер-мотиватор кричал «Вставай и действуй!» в камеру, лежа на диване в позе эмбриона между дублями. Архитектор жизни проектировал идеальное будущее в AutoCAD'е, но жил в хрущевке с кривыми стенами.

Идеалист, который однажды ударился мизинцем о тумбочку, написал трактат «Феноменология боли в контексте мебельного дискурса». Провокатор офисного фольклора случайно попал в скриншот Zoom и обрел цифровое бессмертие – его лицо теперь используют как шаблон для реакций. Эмпирик, который заглянул в чужой телефон, увидел там свои же фотографии и задумался о природе реальности.

В переговорке Психолог, увлеченный теорией заговоров, шепотом рассказывал, что корпоративная культура – это проект спецслужб. Эпикуреец на корпоративе прижимал бокал к груди, как щит, провозглашая: «Все проходит: после дедлайна – хоть потоп», но все крепче и крепче сжимал бокал. Просветитель-кибернетик создал ИИ, который отказался работать, сославшись на экзистенциальный кризис.