Серёжа заёрзал: его снова припёрли к стенке. Сейчас ему придётся назвать группу – и окончательно раскрыться.

– Нет, – помедлив, ответил он.

– Тогда как вы общались? – не отступала психолог.

– По почте переписывались. Он мне письма слал.

Психолог посмотрела на Викторию Дмитриевну и еле заметно мотнула головой. Та заметила подсказку, да ей и без того было ясно, что никакой переписки не было. А была – и сейчас наверняка есть – закрытая группа, где натасканные по части психологии дяди и тёти морочат подростков, подстрекая их совершать страшные поступки.

– Сергей, припомни, возможно, всё-таки была закрытая группа? – вопрос Виктория Дмитриевна задал таким тоном, чтобы стало ясно: любой ответ, кроме утвердительного, будет расценен ею как ложь.

– Мы по почте переписывались, – ответил Серёжа, и в его голосе зазвучала некая твёрдость. А потом добавил: – Я все письма удалил.

Виктория Дмитриевна снова перевела взгляд на отца:

– По почте переписывались. Все письма удалил.

И вдруг, метнув взор на ученика, рявкнула:

– Перестань врать! Не было никакой переписки по почте. Посмотри на родителей. Посмотри, до чего ты их довёл. И не вздумай снова реветь! Как называлась закрытая группа? Отвечай!

Отец Сергея шумно завозился, словно хотел выразить своё недовольство чем-то, но Виктория Дмитриевна оставила это без внимания.

И Серёжа рассказал всю правду, умолчав лишь об одном: что никнейм был BlackAnna, а не Black. Он верил, что с ним общалась девушка, и после всего по-прежнему чувствовал себя немножечко рыцарем: не выдал её, утаив имя.

Покончив с выяснением прочих подробностей, директор обратилась к родителям и, периодически обращаясь к психологу для подтверждения собственной правоты, объяснила им механизм работы закрытых групп в соцсетях, часто оказывающихся группами смерти. Предложила несколько рецептов, больше для профилактики, чем для настоящей борьбы. Потом перешла к законодательству:

– Мы должны предупредить вас об ответственности за воспитание и поведение вашего несовершеннолетнего сына, которую вы несёте согласно, – она взяла верхний лист из своей кипы и стала читать, – Конвенции о правах ребёнка и Конституции Российской Федерации, статья 38, часть 2. За неисполнение или ненадлежащее исполнение родительских обязанностей вы можете быть привлечены к юридической ответственности: к административной (статья 5.35 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях); к гражданско-правовой (статьи 1073, 1074 и 1075 Гражданского кодекса Российской Федерации); к семейно-правовой (статьи 69 и 73 Семейного кодекса Российской Федерации); к уголовной (статья 156 Уголовного кодекса Российской Федерации).

Кончив перечислять, она протянула лист отцу Тосина, который тот взял так небрежно, словно собирался сразу скомкать. Заметив это, директор попеняла:

– Зря вы так. Дело-то серьёзное. Вам ещё в КДН ехать.

– Куда? – отец удивлёно посмотрел на Вяльцева: ни о чём подобном классный руководитель Серёжиным родителям не рассказывал.

– Комиссия по делам несовершеннолетних, – расшифровал аббревиатуру Вяльцев. – Да, придётся. Это… – Вяльцев хотел сказать «неизбежно», но вовремя поправился, – необходимо.

– В полицию, что ли? – сдавленно проговорила мать.

– Нет, – посмешила вмешаться директор. – Но представитель полиции там будет.

Вяльцев хотел было бросить: «Спасибо, утешили», но промолчал.

– Процедура неприятная, – пояснила соцпедагог, – но – если в первый раз – больше формальная.

– Хотелось бы, чтоб вы оказались правы, – с явным неверием в формальность КДН заметила директор. – Теперь мы снова выслушиваем вас, – обратилась она к Тосиным. – Прежде всего тебя, Сергей. Что ты извлёк из нашего обсуждения? Какие выводы сделал?