Как. Меня. Это. Всё. Достало.

Стряхнул пепел в пепельницу, стоящую на столике передо мной, и посмотрел на отца сквозь облако дыма.

– Дай мне доучиться хотя бы без еженедельных напоминаний, что я обязан впоследствии замараться в крови.

Отец небрежно махнул рукой, проигнорировав мой комментарий.

– Свободен.

Мне дважды повторять не нужно. Затушил сигарету и устремился на кухню, где сидела – для всех, кто ждал, та-дам! – мама, обложившись бумагами и что-то записывая в журнал учёта.

Глория Анна Мария Вега была представительницей беднейшей семьи, но отличалась невероятной красотой. Что, вероятно, и побудило моего отца взять её в оборот и по-быстрому жениться. По любви. Что, по-моему, уже как минимум несправедливо, когда разговор заходит о моей личной жизни. То есть себе он разрешил жениться на любимой женщине, а своим сыновьям показал кукиш с маслом. Правда, какая бы любовь у них ни была, она никогда не останавливала моего похотливого отца иметь несколько любовниц в каждом городе, где у него крупные точки распространения.

– Как ты, сынок? – не отрываясь от своего занятия, спросила она, когда я чмокнул её в тёмную макушку. От неё всегда так вкусно пахло – домом и шоколадом. С возрастом она набрала несколько килограммов, но выглядела ухоженной и очень дорогой женщиной. Когда-то она неплохо общалась с мамой Райана, Патрисией, но их дружба долго не продлилась. Полагаю, отец запретил ей.

– Пока живой.

– Не говори так, – строгим голосом ответила она. – Много лет назад мы переехали сюда именно для того, чтобы дать вам с Родриго безопасность. Мы хотели лучшей жизни для вас.

Ха. Можно вывести наркобарона из страны, но нельзя вывести из его жизни наркотики и стремление вести этот грязный бизнес.

– Лучшей жизни, – задумчиво повторил я, прислонившись бедром к углу стола. – Как правильно звучат слова, но как всё неоднозначно, если копнуть глубже, не находишь?

Мама вздохнула и подняла на меня карие глаза.

– Что опять не так?

– А когда всё было так?!

– Сынок, – мама потёрла переносицу и на мгновение прикрыла глаза, якобы ей всё это уже порядком надоело. Какое совпадение. – Послушай, лучшее, что ты можешь сделать для самого себя, – принять неизбежное.

Как мне всё это осточертело.

Мама умела любить. Вопреки всему и по-настоящему. Она смогла бы понять меня, если бы я вдруг решил пооткровенничать с ней. Но она преданна отцу.

Помню сколько сил она вкладывала, чтобы внушить мне, что мой отец не монстр, а человек со сложным жизненным путём. Ну так можно многие вещи оправдать, разве нет? Убил кого-то? Извините, просто у меня невообразимо сложный путь, вам не понять, но простить вы обязаны. Так, что ли, это работает? Мама постоянно повторяла, что кровь не водица, как будто это должно было волшебным образом вразумить меня.

Но в её защиту скажу, что моё детство именно благодаря её стараниям не превратилось в одно сплошное чёрное пятно. Когда отца, считающего, что мальчиков нельзя слишком часто обнимать, гладить по голове и целовать, не было поблизости, то я купался в её любви и заботе. И, не в обиду моему брату будет сказано, я уверен, что был любимчиком у неё. Во всяком случае, мне чаще доставались её гордые взгляды и тёплые улыбки.

Я открыл дверцу холодильника и невидящим взором уставился на его содержимое. У нас была помощница по хозяйству, которая не только убиралась в доме, но и готовила на несколько дней вперёд. Мы не принадлежали к таким семьям, как наши соседи, где каждый приём пищи обставлен как званный ужин у президента с пятью сменами блюд. Часто пользовались доставкой или ели в городе. У нас была только одна традиция – каждое воскресенье мама готовила обед, и мы собирались все за одним столом.