– Может, пока из меня токко готовят, война вообще закончится, – продолжил голос. – Тоши, ты своим видом день рождения мне только портишь. Ну, за меня?

– Ты умрёшь там, Рику. Твой отец отправляет тебя на смерть!

– Если так, тогда я попрошу мать в честь меня нового ребёнка назвать. А тебе придётся с ним дружить.

– Придурок.

– Зато, когда ему шестнадцать станет, никакой вой…

Икити Тоёду разбудил свист. Будто лезвие вспороло небо над ним и теперь на него валится небесное нутро. Икити вскочил, пытаясь удержать в голове остатки сна. Рыжая кошка с ожерельем из шайб прижалась к нему и жалобно запищала.

Безымянный пилот приземлился на полосу, дважды стукнув шасси о бетон. Очередной «Рэй-сэн» был готов отправиться на войну за императора.

Пагода в мыслях Икити Тоёды собралась.

Во время юридического семинара я вышел на улицу. Стояла промозглая осень. На опустевший парк спускались сумерки. Шелестели раскидистые ветви старых деревьев, на землю падали последние сморщенные листья. На аллее я заметил приближающуюся женскую фигуру. Она перепрыгивала через лужи и спешила к зданию, резко оборачиваясь назад, не боясь поскользнуться на мокрой земле. Влажные от дождя пряди волос липли к лицу и сбивались от ветра. Полы распахнутого пальто цеплялись и рвались о кустарники.

Я узнал Розу, любовь моей взрослой жизни. Вид у неё был испуганный, буквально кричал о помощи. Увидев меня, ускорила темп и продолжала вглядываться назад. Добравшись, Роза схватила мои руки и попыталась что-то сообщить. Её прерывистое бормотание прервала визгливая какофония чёрных птиц. Они с шумом вспорхнули и зловеще пролетели перед нами. Плохой знак, меня покоробило.

На аллее показался громоздкий человек с ружьём. Его фигуру покрывал бесформенный плащ, а глубокий капюшон закрывал лоб. Образ довершала яркая японская маска, закрывавшая лицо, которую я узнал. Силуэт сливался с тёмным небом. Роза вцепилась в мою куртку, не дав оценить ситуацию. И тут прозвучал выстрел. Роза вспорхнула ресницами, и в глазах отразилось смирение. Пытаясь удержать голову, она прошептала ускользающую на ветру фразу: «Он знает. Ты разберёшься». Потрясённый случившимся, всё ещё держа Розу, я потерял из виду убийцу. На шум из здания вышли люди. Яркая одежда на женщинах казалась неуместной в безнадёжно неряшливом серо-коричневом тоне пейзажа.

– Пётр, что случилось?! – вырванный из толпы мужской голос вернул меня в реальность.

Не часто на моих руках умирали жертвы, здесь особенный случай. Тошнота подступила к горлу. Я еле успел положить Розу на мокрый асфальт и продрался через безлистный кустарник. Освободившись от фуршета, старался не дать волю чувствам, а командным тоном стал отпускать поручения: оцепить место, найти свидетелей. Народ засуетился, мне же пришлось сделать вид, что роюсь в мокрой листве. Я занимал пост заместителя прокурора, по масштабам города большая шишка, мне нельзя раскисать. Я подошёл к Розе, снял пиджак и положил под голову. Всматриваясь в её открытые глаза, тихо прощался. Вокруг перешёптывались, но мне было плевать. Я мог долго сидеть рядом с ней, пока до моего плеча не дотронулись: «Её нужно накрыть», – прошептал подчинённый.

Через какое-то время подъехало начальство, криминалисты, все, кого удалось вырвать в пятничный вечер. Меня пригласили зайти в гостиницу для опроса. Я задумался, а что, собственно, видел? В сгущающихся сумерках, среди деревьев в дождь бежала женщина. Но о преследователе не смог сказать ничего конкретного. О маске умолчал, что японская, только уточнил – устрашающая. На руках перчатки и охотничье ружьё, двустволка, не обрез. Всё, что я увидел.