– Я ходила попросить соды у поварих, чтобы вывести чайное пятно на раковине в туалете. Старалась быстро пройти, чтобы не смущать обедающих. Пока шла, не видела ничего странного. Всё начальство сидело, ели, гоготали.

– Анна Гурамовна, а вот после обеда к вам депутат подходил, хотел заговорить – вас что-то напугало? Он вам что-то не то сказал?

– Неет. Он, видимо, захотел в слугу народа поиграть, спросить, как мне работается… А что мне с ним лясы точить? Я женщина простая, не люблю такого.

– А вы помните, что Кирин хотел воспользоваться туалетом для руководства, когда вы там мыли?

– Ммм… С трудом. А что? Второй туалет для сотрудников работал же…

– Да нет, ничего. Когда мыли, ничего странного не видели, не слышали?

– Нет… Всё было как всегда.

– Когда вы ушли с работы в тот день?

– Довольно поздно. После уборки я пошла в свинарник проверить поросят-отъёмышей. Подрабатываю на полставки животноводом.

– Вы были знакомы с Кириным? – Лена задала вопрос наобум, потому что больше не нашлась, что спросить.

– Нет, – отрезала Мушкудиани.

Следственная группа вернулась из Аконино поздно. За день криминалисты обследовали бойню, очистной участок, кабинеты Патрушева и Абсалямова, взяли пробы. Но это их пока нисколько не продвигало. Версии до сих пор не было.

Получалось вот что: Кирина живым либо мёртвым привезли обратно на ферму незаметно от охраны. Потом, по всей видимости, тело расчленили, потому что свиньи бы не съели труп целиком. И скармливали его явно взрослым животным.

Но зачем было похищать депутата в Москве, а потом везти его обратно в Курайcк?

Лекарств от ступора у Смирновой было два: советские комедии и мытье посуды. Приехав домой, Лена включила «Джентльменов удачи» и начала освобождать мойку.

«…Ограбление?

– Гоп-стоп.

– Нехороший человек?

– Редиска.

– Хороший человек?..»

На экране герой Леонова готовился правильно «войти в хату». Лена медитативно тёрла кастрюлю губкой и размышляла: «А ведь у Леонова тут была хитрая задачка: он актёр, которому надо сыграть неактёра, которому надо сыграть бандита, лже-Доцента.

Актёра… Доцента… Чего-чего?

Актёр!»

Лене едва хватило терпения сполоснуть кастрюлю и наскоро вытереть руки. Через минуту она уже гуглила всех характерных актёров региона старше сорока пяти лет.

«Моя задача – взращивать в зрителе веру в чудо», «Один день с курайским Дедом Морозом», «Я хотел бы сыграть в театре кабуки…» – Лена читала заголовки репортажей в местных СМИ. Кандидат в двойники Кирина нашёлся примерно через час – Лев Прибылов, один из ведущих артистов курайcкого ТЮЗа.

Наутро Смирнова позвонила в театр.

– Ну-у-у, опоздали вы, сударыня, на целый год, – ответил ей худрук. – Лев Аркадьич-то наш ещё тогда в конце августа обрился весь, аки буддийский монах, сказал, увольняюсь по личным обстоятельствам и уезжаю… И вот-с, так о нём ни слуху ни духу…

Значит, вместо Кирина с «Аконинского» уехал актёр ТЮЗа… Это объясняет то, что он поначалу забыл сигареты с документами. И в ТЮЗе же подвизался школьником этот «талантливый инженер» Иноземцев! Вот и подозреваемый. Но каков мотив?

Расширенная биографическая справка пришла из Заксобрания ещё в день, когда группа Смирновой перетряхивала свиноферму. И сейчас она была нужна Лене как никогда.

Кирин родился и вырос в соседней Акайской области и там же оканчивал сельхозинститут. Правда, после окончания не сразу занялся животноводством, а занимался партийной работой, потом торговал очень пёстрым набором товаров. Видимо, сделав на этом связи и первоначальный капитал, начал скупать хозяйства и объединять их на базе одного сельхозкооператива.