– Как пить дать, не туда свернул! – огорошенно повторил Жека.

– Мы с тобою свернули не туда вообще! И все закончится для нас теперь так себе! – весело заорал в голос Данчик, аккомпанируя себе ладонями по пластиковой торпеде автомобиля.

Вета вздрогнула, а Жека крепко приложил приятеля кулаком в плечо:

– Чё ты несешь?!

– Это знаки, – Данчик обиженно потер плечо.

– Какие на фиг знаки?! Ты еще во всякие знаки верить будешь?! – взвился Жека и со всего маха влепил приятелю затрещину.

– Придурок! – Данчик шарахнулся от него, распахнул дверь и вывалился на разогретый солнцем асфальт: – Группа «Знаки»! Русский панк-рок! Песня в тему! А ты, блин, руки распускаешь!

Он с грохотом захлопнул дверь, и Вета подпрыгнула от неожиданности, едва не задев макушкой серую обшивку потолка.

– Неудобняк, – сокрушенно пробормотал Жека, поймав в зеркало заднего вида ее укоризненный взгляд, и нахмурил светлые брови.

Он посидел немного, крепко сжимая руль и наблюдая через окно, как обиженный Данчик, повернувшись к автомобилю спиной, закуривает и делает вид, что рассматривает новодельные фрески на храмовой выбеленной стене.

Наконец Жека разжал пальцы, выпустил руль и медленно выбрался из машины. На кожаной обшивке автомобиля остались влажные отпечатки его ладоней. Вета покачала головой: перепсиховал он что ли? Или это все жара?

Вета слизнула соленые капельки пота над верхней губой и тоже выскользнула наружу.

Солнце золотым нимбом зависло над самым крестом церковки, зацепилось за верхнюю перекладину, не желая отпускать день. Но синие тени уже вытянулись, обещая прохладу и надежду на отдых. Усталые глаза Святителя Николая ласково и печально смотрели на трех молодых людей под стенами церкви.

– Все, Данчик, завязывай, – Жека протянул руку, чтобы потрепать приятеля по спине, но словно обжегшись, немедленно отдернул ладонь.

– Погнали, Дань, – жалобно протянула Вета, – и так не вырваться из этого поганого городишки, так еще и ты в обидки ударился.

Данчик молчал. Потом бросил окурок себе под ноги и мрачно процедил:

– Уговорили. А вон там, случайно, не твоя подружка сидит?

Вета и Женя, как по команде, обернулись. В глубине жестяной ракушки на остановке, в самом темном углу на скамейке притулилась Аля. Она сидела, низко опустив голову и зажав ладони между колен. На ней были короткие джинсовые шортики, легкая футболка и массивные белые кроссовки. Светлые растрепанные волосы закрывали лицо. Вся ее поза выражала растерянность и плохо скрытую тревогу.

Повинуясь внезапному порыву, Вета оставила парней и перебежала дорогу.

– Алька, – воскликнула она, ступив в густую тень, – ты чего тут делаешь?!

Аля вздрогнула, словно ее ударили, и подняла голову. Ее голубые глаза казались темно-синими.

– Ветка, – выдохнула она и опасливо заглянула Вете за спину.

Потом нервным движением пригладила волосы надо лбом и быстро огляделась из-под ладони.

– Ты одна?

– Нет, с пацанами, – Вета присела рядом на изрезанную ножом деревянную скамейку. – Вон они!

Парни, не замечая, что на них смотрят, что-то живо обсуждали меж собой. Похоже, что они помирились, и Вета с удивлением отметила, что на некрасивом лице Жеки блуждает рассеянная, но счастливая улыбка.

Она перевела взгляд на туго набитый рюкзак, который валялся возле Алиных голых ног.

– А ты куда-то собралась?

– А… да… к подружке. На ночевку, – запинаясь пролепетала Аля.

– Как тетя Наташа себя чувствует? – сама не зная зачем, продолжала расспрашивать Вета.

Она вовсе не желала знать, в каком состоянии беременная Алина мама, и хорошо ли она себя чувствует. Ей было наплевать. Но что-то вынуждало ее оставаться на этой скамейке, заставляло продолжать пустой разговор.