Мелькают за окном, ослеплённые ярким светом фар, поля, леса, города и посёлки. Тьма распластала над головой широкие крылья, щедро украшенные серебристыми бусинками звёзд. Летит, летит в объятия безумная дорога, разбиваясь на миллионы воздушных серых осколков.

Ночь разгульная хозяйка страстей, а день – осуществление задуманных желаний. Жизнь для отважных и молодых-один непрекращающийся и нерушимый миг. Миг-непокорённая вершина, острый пик, египетская пирамида.

Пусть пытаются муравьи и блохи прыгать вокруг сладкого, а он уже преодолел, добился, победил.

Алёшенька, у твоих ног пёстрыми птицами любовные письма, телефонные сообщения с мольбами, просьбами, уговорами… Эти взрослые женщины готовы отдать всё за один твой взгляд, улыбку, поцелуй, за одну ночь с тобою. Эти женщины красивы, богаты, умны, но становятся такими беспомощными и беззащитными в твоих сильных руках. Эти женщины…

Ах, какие же обманчивые игрушки слабость и беззащитность! Претворяются пушистыми, белоснежными котятами, робко забившимися в угол комнаты при свете дня, но стоит ночи швырнуть на землю свои мрачные сети, как загорятся адскими красными огоньками глаза котят-дьяволят, зашипят они и зацарапают острыми когтями по холодному полу и по заблудшей душе.

Ни первая, ни вторая, а может быть и ни третья: попробуй посчитай, вычисли всех их обнадёженных и лишённых. Тем у кого в сердце потёмки не вырвать свет на волю, не забыться в любовных обещаниях и неукротимых желаниях тела.

Это только прикрытие, плотная штора театрального одиночества, а за ней точный расчёт и бесспорный выигрыш… Сатанинская шахматная партия. Они никогда не проигрывают, когда в их руках чёрные, тем более, что белыми уже давно никто не играет.

Сладко спать с чужою женою, нежною и покорною; белые руки змеями по широким плечам и шее… Поцелуи клубничные дразнят и опьяняют. Острый нож любви вонзается в сердце мукою, но месть женская ранит больнее перед горькой разлукою.

Мягкая постель, страстные объятья, чёрные заклятья: – Ворон вороной, чёрною травою и красною землёй, закружи, завьюжи, красавца молодого приворожи… Зелёные глаза, огневая гроза, притяните, привлеките, вечной клятвою свяжите… Это ни шелест опавших листьев: слова заговорные, как река бездонная, холодная и ненасытная, пожирающая волю и сознание, оплетающая стальной паутиною.

Но Алёшенька не знает, не ведает, не чувствует, не верит; жизнь его идёт по-прежнему… Много денег мало доверия, мало друзей много врагов, много силы мало воли…

Горькая вода огненная успокаивает лишь на время, дурманя сознание. Ярость необъяснимая одолевает постоянно, вырываясь, как бешеный пёс с тяжёлой цепи. Ничто не мило, ничто не любо: еда безвкусная, утехи не радостные, дни потускневшие.

И в самом сердце засела иглой раскалённой злоба лютая, необъяснимая на весь род человеческий, на всех этих баб, на всю эту жизнь… Всё опостылело и надоело. Сердце в цепях, душа в оковах.

Но не знает парень горемычный, что это ни грусть лихая, ни болезнь неизлечимая, а приворот бывшей его любовницы суд свой вершит над ним, ломая и калеча жизнь его и всё сильнее затягивая узлы сетей своих…

Не побежал, не вернулся, не упал на колени, не стал прощения просить у коварной злодейки, лишь всё больше грустил и отрекался, уставая от борьбы постоянной и бессмысленной.

Кровавая расплата расписана четырьмя углами по листу, разбросана землёю могильною по нужным местам и проявлена на свет сквозь тьму непримиримую.

Не вернуть молодца злодейке, но проигрывать она не желает…

Трава кровью орошённая, распутье дорог, кресты перекошенные на один приворот другой ложится: от жадности обладания к уничтожению, от сетей к капкану убийственному, безжалостному, от присушки к наговору лютому, смертельному.