Хелена же, выйдя замуж, сохранила привлекательность. Как утверждали ее соседи, у нее были «близкие отношения» с неким рыцарем Йоргом Шписсом, тот требовал продолжения, но Хелена отвергла его ухаживания [4]. Йорг был так потрясен этим, что весной 1485 г. скоропостижно скончался. 15 октября родня Шписса приняла публичное приглашение Крамера присоединиться к изобличениям ведьмы, прозвучавшим на церковной проповеди, и заявила, что Хелена убила Йорга. По словам его брата Ганса, в день смерти тот что-то ел в обществе Хелены. Ему нездоровилось и до еды, но после трапезы он запаниковал, скорчился, заговорил об отравлении. «Я что-то съел и не могу это переварить, – якобы говорил он, – я умираю, эта женщина меня убила!» Йорг послал слугу за неким универсальным противоядием и позвал врача, к которому обычно обращался. Тот и раньше велел Йоргу «больше не приближаться к Хелене», но Йорг его не послушался [5]. Врач пытался облегчить его страдания, но он испустил дух. Брат Йорга Ганс сказал Крамеру: «Об этих событиях все знают». Хелена была в городке с населением всего в 5000 человек знаменитостью: красивая, богатая молодая женщина, про которую любили посплетничать. В наши дни сплетни о знаменитости тоже всегда полны осуждения.

Судя по показаниям, полученным Крамером, Хелену подозревали в ведьмовстве по меньшей мере на протяжении семи лет; обвинение в убийстве Йорга Шписса добавилось недавно. К сожалению, Ганс Шписс мог уверенно распространять слухи о Хелене: подобно повару, обвинявшему Хелену раньше, и еще нескольким свидетелям, он состоял при дворе эрцгерцога Сигизмунда. К тому же Ганс был родственником возлюбленной Сигизмунда, Анны Шписс [6]. Бывая во дворцах и загородных домах эрцгерцога, Ганс якшался с князьями и священниками. Он даже заведовал доступом к самому эрцгерцогу и в своих последующих показаниях против двух других подозреваемых, Розины Хохвартин и ее матери, объяснял, что мог не пускать к нему просителей. Одна женщина пыталась его подкупить, предложив десять золотых флоринов – несколько сотен долларов по сегодняшнему курсу, – чтобы передать прошение, таким, по его словам, было его влияние. Не сам ли Ганс посоветовал Сигизмунду согласиться на суд над ведьмами в Инсбруке? Как минимум еще двое обвинителей работали у Сигизмунда, и все вместе они могли бы склонить его к согласию пригласить Крамера; не исключено, что они надеялись положить конец угрозам колдовства, пригласив специалиста, который устранил бы их недругов [7].

Если так, то они не приняли в расчет характер Хелены Шойберин. Та была не только хороша собой и богата, но и сильна духом и тверда в убеждениях. Историки часто изображают дело так, будто Хелена сама накликала беду, схлестнувшись в августе 1485 г. с Генрихом Крамером, но на самом деле она знала, что его охота на ведьм ни на чем не основана, и не понимала, зачем ей ему подпевать. Как представляется, она заботилась не столько о самосохранении, сколько о справедливости. Стоило появиться Крамеру, как она стала препятствовать его миссии – охоте на ведьм, хотя ее саму он еще не обвинил. Позднее он писал епископу Георгу Гользеру, что она «не только с самого начала донимала меня постоянной хулой (а я провел в городе еще только три дня)», но «однажды, когда я, проходя мимо, не обратил на нее внимания, сплюнула и выкрикнула такие слова: “Ты, вшивый монах! Вот бы тебя хворь свалила!”» Представляется, что, проклиная Крамера, Хелена намекала на эпилепсию; то было, наверное, не проклятие в буквальном смысле, но нечто близкое. Поэтому, чинно сообщает Гользеру Крамер, «мне пришлось впервые навести справки о ней и о ее жизни» [8]. Ему повезло: нашлись несколько человек, с большой охотой обвинившие ее в ведьмовстве.