Крамер, занимавшийся гуситами с 1460-х годов, считал, что Хелена поражена как реформизмом, так и ведьмовством [14]. Составляя документы для суда, он писал, что подозревает ее в «двойной ереси, ереси веры и ереси ведьм» [15]. К тому же она была женщиной. О своем женоненавистничестве Крамер тогда из осторожности не писал, но позже, в 1486–1487 гг., он создал демонологическую книгу «Молот ведьм» (Malleus Maleficarum). Молоты служили пыточными инструментами: ими вгоняли в железные сапоги штыри, превращавшие ноги жертвы в кровавую кашу. В этой книге Крамер объяснял, что «любой грех мал в сравнении с грехом женщины». Женщины «порочны духовно и телесно», отмечал он, «порочная женщина развратнее мужчины», «лжива» и «не желает исправляться» [16]. Эти утверждения перекликаются с обвинениями, которые он и другие предъявляли Хелене: что она распущенна, не достойна доверия, независима. В письме епископу Георгу Гользеру Крамер характеризует ее как «лживую, пылкую и нахальную». Он объясняет, что ее надо признать виновной, допрашивать с применением пыток и судить «аккуратно и разумно» [17]. По другому случаю он называет ее «безвольной и распущенной» и утверждает, что помимо Йорга Шписса и повара эрцгерцога у нее было много любовников. То были суровые обвинения даже для того времени. Крамер утверждал, что «более ста человек выступили бы с показаниями против задержанных, особенно Шойберин, но промолчали из опасения огласки их имен» [18]. Он полагал, что их заставила молчать сама Хелена: сначала она их соблазнила, а потом грозила им выдачей и сглазом.

Наряду с Хеленой Шойберин внимание Крамера привлекли также другие жительницы Инсбрука, самостоятельно принимавшие решение о сексе и религии. Две из них принадлежали к еврейской общине банкиров и торговых посредников, хотя обе приняли христианство. Обращение, добровольное или вынужденное, помогало евреям ослабить преследования, которым они подвергались. В 1420-х гг. евреев убивали по всей Австрии, а выживших изгоняли; лишь спустя полвека им разрешили вернуться, но все равно запрещали заниматься многими ремеслами и относились к ним как к отверженным, если они не переходили в христианскую веру. Однако невзирая на крещение, Эннел Ноттерин обвинили в отправлении еретического магического ритуала – бичевании лика Христа под богохульные песнопения (классическая антисемитская клевета). Вторая еврейка, Эльза Бёхменнин, якобы околдовала из ревности свою родную сестру. Антисемитизмом проникнут и ряд других звучавших в Инсбруке обвинений: согласно одному, подозреваемая в ведьмовстве будто бы отправила служанку в еврейский квартал за экскрементами, служившими ей ингредиентами для колдовства. Обвинения предъявлялись жительницам как еврейского квартала, так и всего Инсбрука и даже окрестных деревень, поскольку, когда первую семерку привлекли к ответственности, охота на ведьм получила дальнейшее распространение.

Некоторые, как Элиза Хейлигкрутцин, сестра священника, принадлежали к набожным семьям. Некоторые, как Розина Хохвартин, были связаны с эрцгерцогом: муж Розины служил у того оружейником, пока не был уволен. Барбара Хюфейсен, подруга Хелены, попала под суд за знахарство, а ее пациентка Барбара Пфиглин обвинялась в том, что обратилась к ней за помощью. Такие способы лечения, как молитвы и амулеты, были в те времена обычным делом. К этой магии прибегали обыкновенные люди, и до изобретения демонологии в них никто не видел вреда. Но магию Барбары Хюфейсен сочли смертельно опасной. Она постилась три воскресенья подряд, что считалось способом убить врага, и, как было сказано, учила молодых женщин «вызывать демонов для любви или болезни». Некоторых женщин обвиняли одновременно в колдовстве и распущенности: Агнес Шнейдерин якобы прокляла своего возлюбленного [19]. Обвинителями выступали мужчины и женщины, домашние хозяйки и придворные, это было обыденным делом: любой захворавший, ограбленный или боящийся потерять средства мог посчитать, что пострадал от колдовства. Барбару Пфиглин и Розину Хохвартин обвиняли их слуги, других – деловые или любовные соперники. Две из семерки были повитухами, одна – сиделкой; такие женщины часто становились мишенью из-за власти, которой они обладали. Некоторые обвинительницы рассказывали, что во время болезни или родов они находили припрятанные дома амулеты из ткани, семян или камешков. Их могли подкладывать знахарки. Но в контексте охоты на ведьм их интерпретировали как способы причинить вред.