Или просто совпадение?
Телефон мой сел, а когда я его подключил, там было 14 звонков и сообщение от мамы «Как тетя Зоя? Почему она мне не отвечает?»
Если мама ей звонила, то при мне звонки не проходили. Скорее всего она маму заблокировала.
Она спала, как младенец. Таблетки еще немного помогают. Такая молодая, она была вдовой, муж ее сгинул при странных обстоятельствах, в родне болтали, что она его довела до ручки и тему лучше не поднимать. Из перевернутой машины вытащили его труп, она же вышла без единой царапины.
Прошелся по квартире. Две комнаты, почти пустые. Во второй комнате нашел фотографию, где я рядом с ней и фломастером обведен контур сердечка. Бред какой-то.
Вышел на улицу. Морозно, хотя осень. Шел, оглядывался, хотя чего бояться. Проходил через парк, ноги буквально свинцовые, присел. Человек какой-то странный, бомжеватого типа, подошел неслышно, тоже присел: хотя другие лавки были свободны.
Слышу, сидит рядом, шепчет:
– Зачем ушел?
– Вы это мне? – спрашиваю, а он сидит, как глухонемой.
Мнется и пытается что-то сказать.
– Добрый вечер! Отель тут не подскажете?
Он демонстративно отворачивается, будто опасаясь быть узнанным, и произносит такую фразу:
– От Ведьмы не уйдешь…
И опять шепчет что-то. Не верю своим ушам. Вечер Гоголя и Кафки разом.
Снова шепчет:
– Зачем ушел?
– Вы знакомый Зои?
– Нет.
«Алкаш или сумасшедший, – думаю, – надо сваливать».
Он плетется сзади. Кричит мне вслед:
– Жених и невеста вас не обзывали?
– Невест не бросают!
– Вернись, а то она за тобой придет!
«Блин, мужик сбрендил». Я ускорился.
Когда я, наконец, вошел в номер, телефонный разговор с мамой был коротким. Она почему-то сказала, что не прилетит, и перевела мне на счет все деньги, что у нее были. Это предназначалось для Зои. До конца недели я мог здесь пробыть без ущерба для работы. Но я из-за этой работы умудрился наговорить маме кучу неприятных слов. А ведь скажи она: «Уходи с работы, я тут же уйду».
Утром Зоя позвонила. Она просила меня побыть еще в Новосибирске, но к ней не ехать. Ей будет тяжело. Маме она все объяснит.
– Ну, окей. Только о нас не надо…
– Не скажу. Да она и не поверит, что ты меня трахнул на крыше.
Она прервала разговор, а я не успел спросить ее, может надо в аптеку сходить…
Кто-то же ей помогает в конце концов.
Я улетел в Москву, студенты ждали. А тетка быстро «сгорела» от своей болезни. И к зиме ее не стало. «Отмучилась», – как говорят в народе. Мать взяла небольшой кредит и поехала одна, у меня от растяжения связок опухла нога, – результат моего футбола на скользкой снежной площадке по дворе. Там похоронами занялась одна очень организованная женщина, которая доводилась нам дальней родственницей, да еще какие-то люди из Барабинска.
Я уже с трудом верил в свою последнюю поездку к ней и в то, что с нами случилось.
Но теперь в каждой женщине я буду искать ее, – ту, с которой мы лазили по деревьям за абрикосами, учились курить за деревенской мазанкой самокрутки из домашнего табака, кидались в полях кочанами кукурузы, искали под камнями змей, неслись на великах, шарили голыми руками в камышах уснувших раков, топили другу друга в речке, учились целоваться и орать песню из «Бременских музыкантов». И она была в джинсах, как Принцесса, а у меня такого прикида еще не было, да я и не был похож на Трубадура.
…В делах как-то все пошло наперекосяк. Кандидатскую забросил. С работы поперли, – конечно, без объяснения причин. Ипотеку вернуть не смог, пришлось отдать дом деда, что был в ипотеке. Подрабатывал, где придется. Даже пару недель продержался на кладбище разнорабочим.