Старик причмокнул губами, лениво оглядел своего спутника, словно ожидая от него объяснений.

– Меня отправили на задание, можно пройти? – добавила Рин, стараясь говорить ровно, но голос дрогнул.

Наконец, человек из верхней палаты, чуть отступил в сторону, но ровно настолько, чтобы ей пришлось пройти рядом с ним. Каждый шаг был испытанием. Она чувствовала его взгляд, словно ледяное прикосновение, пробирающее до мурашек. Когда Рин поравнялась с ним, её окутал отвратительный запах сигары и чеснока.

Она сдержалась, чтобы не зажать нос, и быстрыми шагами покинула здание. На улице она наконец позволила себе выдохнуть. Ей казалось, что на коже остался след от их взглядов, и единственное желание было – закрыться в ванной и смыть это ощущение.

Дарка чувствовала себя потерянной. Последние дни тянулись бесконечно, и она не могла найти, чем занять себя. В госпиталь она больше не ходила. Занятия в Академии стали рутиной, в которой с каждым днём становилось всё меньше смысла.

Её единственная поддержка, Зося, перестала посещать Академию из-за горя их семьи. Остальные студенты относились к ней сдержанно. Хотя с ней ещё общались, в каждом взгляде или брошенной фразе читалось осуждение.

«Как ясная могла отказаться лечить раненых?» – шептались они. Для них отказ Дарки был равнозначен предательству её природы. Никто не вспоминал, что эти некроманты напали на шэвена Дарки. Этот факт просто вычеркнули из разговора. Академия замкнулась на одном: потомок Рода Эвата отказался лечить.

Мяун тоже оказался в центре внимания, но с совершенно иным результатом. Его лавка стала притягивать студентов как магнит. Одни приходили за артефактами, другие – из любопытства, надеясь разузнать больше о его татуировках и сделать себе такие же.

Желающих учиться он отшивал сразу. Каждый символ, каждая руна на коже были оружием. В руках людей, не понимающих, как устроена магия, они могли обернуться катастрофой. Он не собирался брать на себя ответственность за чужие ошибки.

Под конец недели Дарка решилась действовать. Она подошла к доске объявлений у входа в лавку, намереваясь написать новое объявление. Но её плану не суждено было сбыться – Мяун заметил её и поспешил вмешаться.

– Люди должны знать, что здесь живёт лекарь! – горячо заявила Дарка.

– Это лавка с артефактами, а не госпиталь, – резко ответил Мяун, выхватив мел у неё из рук.

Мяун был уверен: стоило Дарке пустить слух, что она готова лечить всех подряд, как его лавка превратится в проходной двор. Толпы бедняков Исы потянутся с надеждой получить помощь. Ведь попасть в госпиталь к ясным могли лишь единицы, и приоритет всегда отдавался некромантам на службе.

Поэтому весь день Дарка просидела, держа руки перед грудью и недовольно насупившись.

Аким ушёл на службу вечером. Рин была занята уроками – время близилось к первым экзаменам. Мяун работал внизу в мастерской. Дарка же осталась одна. Она вынесла на улицу стол и сидела вечерком, попивая чай. Последние дни этой недели единственной её отрадой были ведьминские танцы. Они всегда начинались в одно и то же время.