Я попятилась, возвращаясь в дом, служивший единственным связующим звеном с родным миром.

— Пожалуйста, пусть это будет сон! Пожалуйста! — зашептала, испытывая невероятный страх, потому что не училась выживать в лесу, в одиночестве.

Но я не спала, и, сколько бы ни щипала себя за руку, не просыпалась. В голове мелькали предположения о параллельном мире, альтернативной реальности, но я была так далека от всего этого, что даже мысленно развивать подобные темы опасалась. В основном, из-за рассудка! А вдруг это особенный вид бешенства проявился? Бабкин кот заразил, когда поцарапал.

Я подошла к постели, состоящей из вороха перьев, выбившихся из подушек и матраса. Села, ощущая, как под моим весом пружинит панцирная сетка. Кровать, похоже, та самая, на которой бабка лежала. Вещи вроде все остались со мной, как и рюкзачок, с которым ходила на работу.

Надо же, недавно я расстраивалась из-за того, что меня подсидела коллега, которой я бескорыстно помогала советами. Светлану повысили, потому что она по десять раз на дню бегала к начальству, докладывая о каждом шаге. А я не видела смысла хвастать тем, что и так входит в должностные обязанности. Однако результат оказался удручающим, и мне сделалось обидно, когда другого наградили за мнимые успехи. Ведь копни поглубже, спроси что-нибудь по делу, и сразу станет понятно, кто действительно работал, а кто только создавал видимость. Теперь же эти мелочные склоки остались где-то так далеко, что я даже думать о них забыла. А вот о текущем положении следовало побеспокоиться.

Изба, печка, панцирная кровать и даже сундук — они, несомненно, те же самые. Исчезла только одинокая электрическая лампочка с потолка и выключатель с розеткой.

— Да что тут происходит, мне кто-нибудь объяснит?

— А что тут не помяютного? — раздался вдруг чей-то мурчащий голос. — Теперь ты мяустная ведьма. Принимяю хозяйство!

— Кто, я? — Развернулась, разыскивая взглядом источник звука, и недобро прищурилась, обнаружив рыжего облезлого котяру, восседающего на столе и наглым образом облизывающего собственное хозяйство. — Какая еще ведьма? А ну, брысь со стола!

Однако кот даже ухом не дернул, продолжая заниматься интимным занятием. Меня такое игнорирование разозлило. Я даже сообразить не успела, что ненормально разговаривать с котом, как ринулась к столу, полыхая желанием проучить шерстяного проходимца. При всей любви к братьям меньшим, подобной вольности я никогда не позволяла. Или это у меня так нервный стресс выплескивался? Не знаю, но прежде приступами неконтролируемой агрессии не страдала.

— Ты что, оглох? — Нависла коршуном над котярой, который продолжал вылизываться, как будто ничего не происходило.

— А в чем, мяюсобственно, мрр-дело? — воззрилась на меня наглая кошачья морда.

— Брысь со стола! Иначе, я не знаю, что с тобой сделаю! — пригрозила кошаку.

— Ну, раз не знаешь, то мяугрожать нечего, — мурлыкнула рыжая пакость.

— Ах, ты еще и огрызаешься? — Недолго думая, схватила рыжего за шкирку, отчего он недовольно мрякнул, стремительно подошла к двери и швырнула наглеца на улицу. — Вон из дома! И, пока не осознаешь свое некультурное поведение, возвращаться не смей.

Захлопнув дверь, я шумно выдохнула и схватилась за голову.

— Мамочки, я свихнулась! — не ожидала от себя, что так резко с бессловесной животинкой поступлю, которая не соображает… — Стоп! Этот котяра вовсе не бессловесная тварь. И он осознанно забрался на стол, зная, что ни одна хозяйка не потерпит подобного нахальства. Еще и препирался, думая, что я ничего ему не сделаю! Ну, все, мне пора в дурку! Коты говорящие уже мерещатся.