Все происходящее, мягко говоря, не внушало «хулигану» оптимизма – он лишь кивнул в ответ, подумав: «Что ж я натворил, твою маму…» – и спросил:

– Сергей Михайлович, дорогой мой человек, поясните арестанту, в честь какого праздника он здесь оказался? И, самое главное, где? Я – в полиции?

– Ха-ха! – Климов рассмеялся, по его лицу пробежала улыбка. – Не совсем, но не беспокойтесь. Сейчас я вам всё объясню. Вы готовы выслушать меня?

– Готов, только наручники снимите, – Герасим поднял скованные руки.

– Я же говорю, всему своё время! – Климов улыбнулся, тихонько кивнув.

Фигура, сидевшая в дальнем углу, оставалась неподвижной и хранила молчание, будто бы происходящее вообще не имело к ней ни малейшего отношения. Майор взял верхнюю папку и положил рядом с нижней. На каждой из них была наклеена белая бумажка с именем, фамилией и отчеством ведьмака.

– Итак, – Климов постучал костяшками пальцев по левой папке, – это дело об оскорблении чувству верующих, которое было заведено на основании заявления наместника Спасо-Никитскоо монастыря…

– Чего?! – удивлённый Герасим даже забыл о «браслетах», сдавливавших запястья. – Я в жизни не оскорблял чувств верующих! А, стойте… блин!

– Точно-точно! – Климов улыбнулся, почти ласково. – Вот здесь, – он открыл папку и показал Герасиму листы, на которых была изложена вольная интерпретация его приключений, написанная со слов наместника Спасо-Никитского монастыря и других свидетелей, – очевидцы рассказывают, как вы и некто Павел Ильин уединились в келье старца Зосимы, почитаемого в народе, как святого, и заперли дверь. Верующие и братия монастыря с трудом выломали дверь и застали вас и господина Ильина в самом непотребном виде. Вы, стоя в исподнем, натягивали штаны, угрожали пистолетом благочестивым мирянам и кричали… мне продолжать?

– Да нет, нет, нет! – возмущенно запротестовал Герасим. – Вы не понимаете! Все было совсем не так! Ваш чёртов Зосима – никакой не святой на самом деле! А я… я вынужден был выпить эликсир компрессии, чтобы пробраться под дверь, запертую на замок, созданный магией воды… Вы не понимаете? – Герасим вздохнул. – Короче, эликсир этот уменьшает человека до размеров… не знаю… ладони! И конечно, надо раздеться, одежда-то ведь уменьшаться не будет! А если не раздеться – можно разбить голову пряжкой собственного ремня, который упадет на вас сверху. Естественно, я ушёл голым, и вернулся тоже в костюме Адама. Дверь в келью мы закрыли, чтобы посторонние не мешали, а выломали они её в самый неподходящий момент, как раз когда действие эликсира закончилось, и я одевался. Господи, да я всю жизнь – убеждённый натурал! Да и Павлик не из этих вроде…

Майор, казалось, не слушал оправдывающегося ведьмака. Климов повернул к нему папку с делом и медленно перелистывал одну страницу за другой, давая ознакомиться с показаниями.

– Странно, я думал, Смирнов всех купит. Я ведь его заказ выполнял, между прочим… – Герасим вздохнул.

– А он ничего и не сделал, – Климов улыбнулся, – к нему нет никаких претензий. Сами посудите, это же не он занимался содомией в келье старца Зо…

– Да твою мать! – вскричал Герасим. – Не было никакой содомии! Вы что, издеваетесь? Да, блин, Павлика спросите!

– Мы бы спросили, но, увы, он скончался от инфаркта, – Климов едва заметно улыбнулся.

– Вы шутите, майор? – не отставал Герасим. – Посмотрите на меня, блин! Я – алкоголик, ведьмак и… просто замечательный человек! Где я, а где эти… фазаны радужные!

– Не ругайтесь! – сурово предупредил Климов.

– Да я и не ругаюсь! Просто всё это – чушь какая-то! Состава преступления в моих действиях нет! – возмущался Герасим.