– Мам, пап, я вернулась! – сообщила я и так, в общем-то, очевидную вещь и кинулась их обнимать.

Привычно склонившись к ним, я крепко прижала к себе сразу обоих и почувствовала ответные судорожные объятья. Как же… как же долго я к этому стремилась!

– Брина! Бриночка! Это ты? Это правда ты? – после долгих объятий захлюпала носом мама, чуть отстраняясь, чтобы посмотреть на меня.

– Я, мам, я, – улыбнулась я, глядя на нее. – Я же обещала, что найду способ вернуться! Ну чего ты? Я же даже предупредила, что приду сегодня! Вы же знали! Ждали!

– Ждали, но до конца не верили, – стирая слезы со щек, призналась мама и снова кинулась меня обнимать и целовать лицо. – Бриночка наша! Как мы волновались!

– Все хорошо, мам, все хорошо, – только и могла повторять я, сама чувствуя, что еще чуть-чуть и разрыдаюсь. Надо было это дело прекращать!

Чуть отстранившись, я наконец вспомнила об Эскеле, который всё это время так и стоял на пороге.

– Мам, папа, это Эскель, – развернулась я к двери, усиленно смаргивая все-таки навернувшиеся слезы. – Я вам о нем рассказывала. Зайди, дверь хоть закроем, – это я уже сказала ведьмаку, находившемуся в коридоре.

– Здравствуйте, – сказал он, переступая порог, и поклонился.

– Что он говорит? – поинтересовалась мама.

Я на мгновенье озадачилась, глянув сначала на маму, потом на ведьмака, а потом запоздало сообразила.

– Точно, вы же друг друга не понимаете, – досадливо пробормотала я. – Он здоровается, мам, – перевела я, медленно осознавая будущие трудности.

– Здравствуй, – ответила ему мама. – Проходи. Мы рады познакомиться.

Папа молча протянул ему руку. Эскель не мешкая пожал ее, а потом посмотрел на меня.

– Тебя приглашают в дом, – перевела я ему.

Ведьмак кивнул.

– Как так получается, что тебя он понимает, а меня – нет? – озадачилась мама. – Ты же на русском говоришь.

– Это отголоски той же способности, что позволяет мне перемещаться между мирами. Появляясь в другом мире, я понимаю его жителей, а они – меня, – пояснила я.

– То есть ты со всеми говоришь на русском? – недоверчиво переспросила мама.

– Ага, вчера даже с турками, – усмехнулась я, припоминая.

– Турки? – совсем растерялась мама.

– Да, я вчера в первый раз тестировала свою способность и оказалась в Турции. Помнишь, я тебе про турецкие Мальдивы рассказывала? Вот там мы были, – улыбнулась я.

– А почему не сразу домой? – впервые подал голос папа.

– Ну… как уж получилось! Мне еще нужно научиться управлять новыми способностями, – я не собиралась говорить родителям об опасности преследования. Им и так волнений хватает. – Не всё сразу, – чуть натянуто, рассмеялась я.

Мама переглянулась с папой и тут же спохватилась.

– Что ж мы на пороге-то стоим. Проходите скорее! – засуетилась она.

Я улыбнулась, скидывая обувь, и зашагала по таким родным и знакомым коридорам, от которых успела совершенно отвыкнуть. В реальность происходящего верилось с трудом.

– Кушать будете? Я твои любимые пирожки испекла! – тут же предложила мама.

– М-м-м… пирожки! Конечно будем, – немедленно согласилась я, за шесть лет очень соскучившаяся по маминой готовке.

Светлая и просторная кухня – мамина святая святых как всегда блестела чистотой. Начищенные до блеска кастрюли, разложенные по местам ложки-вилки, идеально помытые плита и духовка, и даже Мурзик был гладко вычесан и лежал на своей подушке на подоконнике. А в центре стола покрытые чистым полотенцем лежали пироги, испеченные специально к моему приходу. Всё как раньше, до того, как я провалилась в тартарары. На глаза снова навернулись слезы.

– Мурз! – воскликнула я и бросилась к коту, как к спасательному кругу. – Я по тебе тоже соскучилась, мохнатая скотина.