– Достаточно, – кивнула я, отстраняясь на шаг. – Итак, кто из нас спит на полу?

– На полу? Мне кажется, кровать большая, чтобы мы оба могли на ней спать, – проговаривая это, наемник подвел меня к постели.

Присев – грациозно присев, я очень старалась, – я закинула ногу на ногу и… Ничего не возразила. Потому что кровать действительно была огромной. Даже если мы ляжем вместе, между нами поместятся еще двое.

Он расстегивал пуговицы своей рубашки настолько медленно, что это даже было неприлично. У меня дыхание перехватило, когда наемник потянулся к ремешку своих брюк, но…

– Ты так и ляжешь спать с распущенными волосами? Мокрые, завтра они будут торчать во все стороны. Кроме того, только ведьмы ходят с распущенными волосами. Ты же не ведьма?

– Не ведьма, – завороженно повторила я, следя за его ремнем.

За ремнем, который он просто поправил! Тут-то я и очнулась. Судорожно собрав мокрые волосы руками, я начала заплетать их в косу. Ключевое слово «начала», потому что ничегошеньки у меня не получалось. То петухи появлялись, то волосы путались.

Понаблюдав за моими мучениями, Ральгон тяжело вздохнул и отобрал у меня волосы, присев рядом. Чувствовала, что он меня заплетает, и не могла поверить в это. Этот поступок наводил меня на не очень хорошие мысли.

Со мной часто в цветочном пытались знакомиться женатые мужчины. Покупая букеты женам или любовницам, они заигрывали и просили телефончик, но у многих из них были дети, а у некоторых даже дети мои ровесники. В маленьком городе трудно оставаться нераскрытым. Особенно если ты часто общаешься с людьми.

Да у нас каждая бабушка у подъезда знала больше, чем печатали в местной газете.

– И откуда же подобный опыт? У тебя есть дочь?

– М-м-м… Уже ревнуешь?

– Да сейчас! – возмутилась я, попытавшись скинуть его руки со своих плеч.

Но не преуспела. Наоборот, наемник внезапно осмелел и обнял меня крепче прямо поверх рук, не давая вырваться. Ощущала его дыхание на своей шее. В животе все замерло, кожа покрылась мурашками, а дыхание сбилось, сделалось тяжелым, порывистым.

До дрожи хотелось закрыть глаза и прильнуть спиной к чужой груди. До дрожи, но разум кричал об обратном.

– У меня есть младшая сестра, – пояснил Ральгон. Голос его был мягким, вкрадчивым. – Когда она была маленькой, то никому не давалась в руки, кроме меня. Мне часто приходилось ее заплетать, а иногда и делать ей прически. Так было до тех пор, пока она не выросла.

– Она вила из тебя веревки?

– Можно и так сказать, но это всегда позволялось только ей. Я вас познакомлю, когда мы окажемся в столице.

С этими словами мужчина самым бесчестным образом выпустил меня из своих объятий и улегся спать. В брюках улегся спать! С самым невозмутимым видом!

Поглядев на это безобразие лишь миг, я вдохнула, выдохнула и тоже улеглась, отвоевав себе одеяло, которое мне было совершенно без надобности. Потому что в одежде и без него было тепло.

Расположившись так, чтобы ни миллиметром не касаться мужчины, я обняла одеяло и закрыла глаза. После такого бессовестного поступка спать расхотелось окончательно. Ни пересчет овец, ни воспоминания о прошлом, ни мечты – ничего не помогало заснуть. Я сходила с ума от близости наемника и невозможности к нему прикоснуться.

Именно сейчас так сильно хотела, чтобы он сам сделал первый шаг. Пусть завтра мне будет стыдно, пусть завтра я обо всем пожалею, но я желала его объятий. Чтобы убедиться, что в этом мире я не одна. Чтобы точно знать, что и здесь у меня есть родственная душа. Потому что одиночество губит гораздо сильнее, чем любые болезни.

Одиночество – самое страшное, что может быть, когда тебя окружает толпа.