– Добрый вечер, – произнес за его спиной спокойный женский голос, который он слышал вчера, и по спине тут же поползли мурашки. Он порывисто обернулся и застыл, рассматривая женщину, медленно вплывавшую в столовую.

Теперь ему становилось понятно, почему ее подозревали в родстве с разного рода нечистью. Про обладательницу такой внешности иначе не скажешь. Она была невероятно, нереально, дьявольски прекрасна. В ее вызывающей, порочной красоте не могло быть ничего ангельского или святого. И у мужчин она не могла вызывать никаких других желаний, кроме низменных.

Сегодня ее длинные волосы были уложены в неряшливое переплетение объемных прядей на плече. Голову на этот раз не венчала корона, зато на шее было необычное широкое черное украшение из сплетения тонких нитей, которое напоминало те ошейники, которые здесь носили служанки. Одета она была в алое платье-накидку, которое больше напоминало халат, надетый после бани. Платье вроде бы было свободным, но при каждом движении обволакивало тело, подчеркивая изгибы, чем волновало только сильнее. Она была так же боса, как и большинство женщин, из украшений, кроме причудливой вязи на шее, на ней не было ничего, как будто она только встала с постели и вышла к завтраку чуть ли не в ночной сорочке. Хотя почему чуть? Она вполне могла в этом спать.

Но главным украшением королевы было даже не ее ладное тело, необычное одеяние или густые блестящие черные волосы, а лицо. Одного ее взгляда, брошенного словно случайно, хватило, чтобы у Никандра сбилось дыхание. Глаза будто колдовского, ведьмовского ярко-зеленого цвета. Взгляд спокойный и в то же время прямой, властный, неглупый. Такой взгляд не хотелось терять, его хотелось привлекать к себе всеми возможными способами.

Она была очень бледной, будто никогда не знала солнечного света, у нее были высокие заостренные скулы, яркие изогнутые брови, угольно-черные длинные ресницы, которые обрамляли ведьмовские глаза и подчеркивали их зеленый огонь. Алые губы были естественного, а не искусственного оттенка, каким часто пользовались дамы для подчеркивания своей красоты. На щеках ее был еле заметный румянец, будто она действительно только проснулась. И в этой своей утренней, естественной красоте Ламия была невероятно прекрасна.

Судя по немигающим взглядам Фавия и Рита, они тоже оценили по достоинству красоту королевы. А той словно было все равно, что ее пристально разглядывают трое мужчин. Она ленивой, неспешной поступью подошла к столу и как ни в чем не бывало села. Никандр даже не успел сообразить, что хорошо было бы выдвинуть для нее стул и помочь сесть. Впрочем, с этим справилась одна из служанок. Две пантеры улеглись в стороне от Ламии, недалеко от окон.

Королева подцепила вилкой одну из мясных закусок и отправила в рот, прикрыв глаза, будто была так голодна, что не могла ждать, когда мужчины займут свои места за столом. Либо пыталась таким образом соблазнить кого-то из них. И далеко не едой.

Только прожевав и проглотив, снова посмотрела на застывших мужчин.

– Вы не голодны? – поинтересовалась она, кивнув на стул напротив себя и почему-то обращаясь к Риту. Старик кашлянул и кивнул, приближаясь к столу следом за королем.

Для них был накрыт круглый стол, посередине которого стояла ваза – на этот раз с живыми полевыми цветами. По этикету королю следовало бы сесть напротив королевы, но Никандру хотелось видеть ее лицо не через связку травы, поэтому он оттолкнул Рита и занял его место по правую руку от Ламии, пытаясь поймать ее взгляд. А та тем временем продолжала как ни в чем не бывало ужинать, то есть в ее случае завтракать.