Мысль о соседстве с Агриппиной Севостьяновной приводила в ужас. И судя по выражениям морд фамильяров, не меня одну. Однако не то чтобы эта героическая во всех отношениях женщина оставила мне выбор. Самолично комендантша, конечно, в маглицию не пойдёт, но доносец накропает и отправит. И зная её характер, лично Колобкову.

С другой стороны, до сегодняшнего вечера никто мне пирожков не пёк, а только требовал. То гусениц на пару (а чем, по-вашему, питаются ёжики?), то рагу из улиток, то фрикасе из тараканов. Ничего из этого я, разумеется, не готовила, и Изя страдальчески грыз магазинный корм, не забывая нудеть о своём загубленном пищеварении.

От фамильяров вообще никакой помощи по хозяйству не было. А теперь вон какие шелковые. Может, и правда пора привнести в их жизнь немного трудотерапии.

– Хорошо, оставайтесь, – решилась на очередную авантюру я. – Но ненадолго.

– Ой, ты не пожалеешь, – расцвела Агриппина Севостьяновна. Кажется, последнюю фразу она не услышала. А скорее, не захотела услышать.

Изя с Федей ожидаемо не обрадовались принятому решению. Паук демонстративно бросил недолепленный пирожок и пополз к себе под стол. Ёжик, задрав белоснежную мордочку вознёсся к потолку и неспеша поплыл к выходу.

– Стоять! – хорошо поставленным командирским голосом приказала комендантша.

Я аж на месте подпрыгнула. Фамильяры тоже застыли по стойке смирно.

– Кругом! И куда вы намылились? Пирожки не долеплены, посуда непомыта, полы не метены. Принимайтесь за дело, лодыри! А мы с Никочкой пока чайку попьём, как и было уговорено.

– Может, не надо? – без особой надежды спросила я.

– Ой, ну брось. Все любят посплетничать, – отмахнулась от меня Агриппина Севостьяновна и снова поближе пододвинула кружку с чаем и тарелочку с пирожками.

В этот момент я начала жалеть, что они не отравлены.

Чем так ужасны были посиделки с призраком, если все женщины, а особенно ведьмы, любят посплетничать? Всё просто, посплетничать обычно любят про общих знакомых. Но старейшая работница АМИ пересказывала исключительно истории тех, кто почил в прошлом веке. При этом она периодически перескакивала на описания нелёгких судеб их внучатых племянников, мужей двоюродных сестёр, приёмных детей соседей по площадке и даже уличных котов. Всё это счастье изобиловало огромным количеством незнакомых имён и до крайности нудных подробностей. Говорить, разумеется, позволялось только самой Агриппине Севостьяновне. Длиться сие словесное недержание могло как несколько часов, так и несколько дней.

Нет, ей точно надо в темницу надсмотрщицей устраиваться. После недельки с ней перевоспитаются даже самые злостные и беспринципные рецидивисты. Или сойдут с ума. В любом случае, польза для общества очевидна.

Короче, где-то около полуночи, когда на кухне не осталось ни единого пятнышка, а замученные фамильяры расползлись спать, я поняла, что ещё немного и либо сама выпрыгну в окно, либо попытаюсь вытолкать в него призрака. И у первого варианта шансов на успех было заметно больше.

– … она его наконец-то бросила. Ну хоть на это мозгов хватило. А как у тебя с некромантом?

Я не сразу поняла, что в нескончаемом потоке нудных россказней прозвучал вопрос.

– С каким некромантом?

После выслушанного голова работала плохо.

– Ну мне-то можешь рассказать. Я ж в курсе, что он к тебе ещё когда училась бегал.

– Кто бегал?

– Никушка, а не издеваешься ли ты часом над пожилым всеми забытым человеком? – Агриппина Севостьяновна нехорошо сощурилась.

– Да вы что, и в мыслях не было. Но никакой некромант ко мне не бегал.

– Мне то не ври. Пущай я и не упырь, но этих гадов не хуже ихнего чую. И прекрасно знаю, что последние полгода каждую неделю в общежитие один из них шастал. Да так хитро маскировался, что ни разу поймать не вышло.