Голос ведьмы постепенно затухал.

– С каким условием? А заклинание никакое произносить не надо? Трах-тибидох?

Но в ответ раздался только храп. Ведьма заснула, размазав дряблую щеку по спинке дивана.

Все еще несколько минут молчали.

– Ну, пойдемте? – предложил Алексей.

Из-за шкафа вышла девочка и с заинтересованным видом собрала деньги. Стало понятно, что она все слышала: девчонка уставилась на Андрея, ибо он положил не больше всех. Андрей без энтузиазма додал пять пятьсот. Он не был уверен, что соберется пролить свою кровь над жертвенной ямкой.

Девочка проводила гостей до двери.

– Тебя случайно не Настя зовут? – спросила Юлия Дмитриевна.

– Нет, я не наркоманка.

Женщина отшатнулась.

– Настя – наркоманка.

– Это жаргон такой современный, как раньше проститутки были Наташи, а козы – Катьки, коты – Васьки, – зачем-то сказал Алексей.

На улице все трое обменялись контактами, потому что скрывать им друг от друга уже было нечего, но стоял выбор – совершать или не совершать некоторые действия. Они не представляли, какой сложной будет их дальнейшая коммуникация.

– Воскресенье через день, схожу, поделюсь, – обещал Алексей.

– А я завтра пойду с утра, тоже расскажу, нашла, нет ли, – вздохнула Юлия Дмитриевна. Она подозревала, что ей просто подсунули психотерапевтический эффект – заменить поиски дочери заботой о чужой могиле.

Царапина упорно не заживала, несмотря ни на что, даже клей для ран и порезов ее не брал. Края не хотели срастаться и все тут. Яркая полоса не покрывалась коркой. Поэтому Андрей беспокоился и звонил товарищам по несчастью.

Алексей был глухо недоступен.

Юлия Дмитриевна не брала трубку.

Так прошли и воскресенье, и понедельник… Царапина воспалялась все сильнее, даже стала кровить по всему периметру, ныла не переставая.

Андрей погуглил Алексея – хоть и не знал его фамилии, но жена Дина, укушенная змеей и впавшая в кому – тема светской хроники. Действительно, поиск дал фамилию этой семьи – Агаповы. Алексей – пианист, даже небезызвестный. Это объяснило Андрею, почему лицо Агапова показалось ему знакомым.

Андрей попытался обзванивать больницы, чтобы через Дину найти Алексея, но понял, что это занимает слишком много времени.

Решил сходить на Ваганьково – отыскать могилу Василия Ве Кузнецова на четырнадцатом участке и, возможно, ухаживающую за ней тетку в черном.

Могила нашлась удивительно быстро. Она была у самой дорожки: плита с овальной фотографией щекастого младенца как из «Книги о вкусной и здоровой пище», надпись странная: «Василий В. Кузнецов. Ум. в 1936».

Что, так сложно было выбить отчество, – если оно вообще малышу нужно – и дату рождения? По фотографии – годика два.

Могила была явно прополота недавно и старательно, а на лавочку у бугорка с плитой посажены дешевые мягкие игрушки. Новые.

Доступность могилы Василия Ве Кузнецова насторожила Андрея. Даже девочка внучка ведьмы могла найти ее и передать координаты бабушке, чтобы та морочила людям головы.

Андрей немного погулял по кладбищу, стараясь силой мысли привлечь Юлию Дмитриевну и уж встретить ее, наконец. Набрал ей несколько раз. Не отвечала, как обычно. Сообщений не читала. «У нее и телефон-то кнопочный! – догадался Андрей и подумал: А не оставить ли ей записку? Испугается еще записки, совсем с ума сойдет, у нее же психика лабильная».

В раздумьях он дошел до нового колумбария и свернул в узкую тесную галерею. С двух сторон с низу до верху блестящие черные мраморные квадраты с именами, фотографиями, искусственными цветами на полочках, иногда и декоративные свечи стоят: церковных тут нет. Почему-то этот узкий мрачный лаз со светом в конце привлекал Андрея. Было грустно, но таинственно. На полочке одного женского захоронения помимо вазы с протухшей водой и увядшими розами торчала яркая поздравительная открытка. Это было немного странно, и Андрей пальцем отогнул край. Прочитал: «Дорогая моя доченька!» Стало горько, но чужая бесконечная боль вызвала и любопытство. «Что ж, так работают зеркальные нейроны. Соболезную – и интересуюсь!» – мысленно сказал себе Андрей и взял открытку.