Сложилось впечатление, что животы ведьмы и Алексея переговариваются. Они интонировали, один словно спрашивал, другой отвечал. Иногда казалось, что можно даже и слова какие-то разобрать, но это, скорее всего, была иллюзия.

– Сеанс чревовещания! И кишка с кишкою говорит! – не выдержал Андрей.

Он, наверное, что-то испортил, потому что старуха резко перестала издавать звуки и качаться, устало откинулась на спинку дивана.

Алексей же вскочил, уронив табуретку, выбежал в санузел.

Его вырвало красной желчью, в которой плавали ошметки черной шерсти. Он выловил несколько шерстинок и завернул в носовой платок. Подумал: «Не поскуплюсь на анализ ДНК, что это за хрень».

Когда он вернулся, ведьма, тяжело дыша, слабым изможденным голосом произнесла:

– Поговорила я с покойниками. Только один из вас мне в этом помог. Спасибо, Алеша…

«Конечно, знает мое имя, я же по записи», – успокоил себя Алексей.

– Алеш, – продолжала ведьма. – Динка, жена твоя, в коме в больнице. Змея ее укусила в Греции. Хотят отключать от аппарата. Можно ее вернуть. Как – передаст тебе одна покойница, разузнает все, и передаст. Она свеженькая еще, не знает ничего. Приходи к ней на свидание в крематорий на Хованском кладбище в воскресенье к двенадцати дня, ритуальный зал номер три. Цветы возьми, легче будет пообщаться. Она лилии любит. Белые… Теперь Юля, ты.

Юлия Дмитриевна вскочила и бросилась к старухе.

– Сиди-сиди. Не подходи близко, мне от духу вашего тяжело.

Женщина застыла на мгновение, но нашлась, схватила табурет и поставила его ближе к дивану ведьмы, села, вонзила в нее взгляд, словно собиралась выслушать приговор.

– Дочка твоя Настя уже год как пропала без вести. Хочешь ты узнать, нет ли ее среди мертвых и нельзя ли найти ее. Трудно искать, особенно когда точно неизвестно. Но взялся один покойничек. Зовут его Василий Ве Кузнецов, умер в 1936 году. Ваганьковское кладбище, четырнадцатый участок. Найди его и усынови.

Юлия Дмитриевна крупно вздрогнула.

– Ухаживай за его могилкой как за могилкой родного сына, а то за его могилкой никто никогда не ухаживал. Оплачь его, как родного, землицу над гробиком его целуй, крестик украшай. В лучшем виде могилку содержи. А Васечка за то тебе искать Настю будет. Найдет – скажет.

Ведьма ненадолго взяла паузу, и Юлия Дмитриевна воспользовалась ею, чтобы достать из сумки еще две пятитысячные и положить под блюдце.

Алексей тоже полез в бумажник.

Андрей сел поудобнее, расставив колени, вопросительно посмотрел на старуху и приготовился вновь включить диктофон.

Передохнув, ведьма продолжила:

– А ты, Андрюша, хочешь с другом своим погибшим Вадей встретиться и коды сейфов, пароли от компьютеров и телефонов у него узнать, чтобы весь бизнес его забрать себе. Если он тебе скажет, конечно.

Трудно встречу такую устроить, Вадька-то твой – непогребенный. Так что ты на стол больше всех положи. А ты, Леш, меньше всех клади, ты мне помогал.

– Так что Вадька-то? – поддержал ведьму Андрей, сам он Вадима никогда так не называл.

– Вызывать будешь Вадю. Тебя не просто так кот расцарапал, это зов был. Ты из этой царапины кровь свою прольешь над жертвенной ямой, которую выроешь в полночь на перекрестке. Одна из четырех дорог должна вести к кладбищу, другая к месту убийства, третья к тюрьме, а четвертая к сумасшедшему дому.

– Да любой перекресток в Москве, в принципе! – пошутил Андрей.

– Не любой. По карте найдешь, и помни, там земля должна быть, копать будешь. Выроешь ямку и будешь кровь свою из руки лить в эту ямку, пока к тебе кто не явится. Всех отгоняй, только Вадиму дашь напиться, и он тогда обретет дар речи. И если захочет, все тебе скажет, только, наверное, с условием.