Я всегда считала ее женщиной, умеющей успокоить. Но не ожидала, что она способна быть рациональной.

– Я здесь, с вами, – повторяю я, решив не покидать двойника.

Копии придется вернуть место, когда я вернусь в тело. Может, нужно лечь на нее сверху? Может, я проекция, а она вместилище? Возвращаюсь на место, пока тишину прерывает дыхание матери и рыдания сестры.

Я нахожусь прямо на теле и не могу ничего сделать.

– Вернись на место, вернись на место, вернись на место, – повторяю нараспев, закрыв глаза.

Снова их открываю и вскакиваю.

Ничего не изменилось. Двойник все еще здесь, сотрясающийся при каждом толчке матери. Застывший взгляд, приоткрытый рот.

Им стоило позвонить Гекате, а не в службу спасения!

– Мама? – зовет Мероэ.

Мама икает дрожащим голосом. Вижу, как она стискивает зубы и сглатывает. Она полна решимости подавить приступ горя и снять напряжение только тогда, когда решит проблему.

– Ну же, Цирцея, останься с нами, – говорит она, продолжая механические действия.

Мероэ возвращается мелкими шажками, опускается на колени и берет двойника за руку.

– Пожалуйста, Цирцея, останься, пожалуйста…

Смотря на это зрелище, не знаю, что сказать. Как они не понимают, что в происходящем замешана магия? Наверное, в этом и заключается объяснение.

– Используй способности, Мероэ, – тихо говорю я.

Она не слышит меня.

Я стою, опустив руки. Надеюсь, мы посмеемся над этим, когда я вернусь в тело. Как бы ни ломала голову, не понимаю, что случилось. Когда раздаются сирены скорой помощи, ни сестра, ни мать не встают, чтобы указать им путь. В конце концов спасатели находят их. Мама прекращает массаж сердца, неохотно уступая место, давая указания и говоря все, что приходит ей в голову. До этого момента она была твердой, но теперь потеряла опору. Двое мужчин возобновляют массаж, задают вопросы, достают дефибриллятор, и Мероэ ныряет в объятия мамы, прижимая залитое слезами лицо к ее плечу.

«У нее уже несколько минут нет пульса», «Я нашла ее лежащей без сознания», «У ее отца тоже были осложнения…»

Отступаю. Затыкаю уши. Не хочу слышать описания трагической картины. Смотрю на них издалека, пока синие огни машины скорой помощи мигают сквозь деревья на обочине дороги. Интересно, выключаются ли огни сами по себе, если парамедики задерживаются? Разряжают ли они аккумулятор? Размытые тени мужчин шевелятся, окружая двойника. Его грудь вздымается с каждым разрядом, но ничего не происходит. Призрачные силуэты обнявшихся матери и сестры кажутся еще более странными. Силуэты вздрагивают и плачут.

Я не знаю, что делать.

Что будет дальше?

– Цирцея?

Раздавшийся рядом голос кажется знакомым. Я оборачиваюсь.

– Гермес?

Гермес стоит в паре шагов от меня. Вместо костюма-тройки на нем большой палантин белого или серого цвета. А может, цвета снега. Не могу определиться. Похоже на светящееся старинное пальто. Даже матовая кожа излучает серебристый свет. Надеюсь, что под палантином на нем туника или что-то в этом роде. Он обут в кожаные сандалии, на шнурках два металлических крыла. Кадуцей, приколотый к плечу, ярко сияет. Я еще не видела его в таком обличье.

Его появление ошеломляет. У меня галлюцинации?

– Э-э… Что ты здесь делаешь?

Я замечаю его взгляд: серьезный и… максимально отстраненный. Впервые вижу его таким задумчивым, ведь он всегда беззаботен. Медленным жестом он призывает блокнот и ручку.

– Ты понимаешь, что произошло? – тихо спрашивает он, проводя кончиком пера по поверхности бумаги.

В дополнение ко всему у него холодный тон! Кажется, будто он обвиняет меня, при этом не смея смотреть в глаза. Мог быть и любезнее, особенно, после того, как неожиданно появился у меня дома!