И если бы Флинн сам не видел, как непросто Бренту, он подумал бы, что фельдшер нарочно все путает, чтобы его позлить.

Этим утром им было уже намного проще работать вместе, но все равно не настолько легко, как с Габби. Флинн догадывался, что прежде на многие мелочи просто не обращал внимания. Как она на автомате отвечала ему на языке жестов, как знала, когда нужно воспользоваться стетоскопом, чтобы прослушать животное, пока Флинн его прощупывал или отвлекал, – хорошо изучила всех клиентов и какие им стоит задавать вопросы.

Но прежде всего она отлично знала его. Могла легко интерпретировать все жесты, понимала, что ему нужно, и действовала без промедления. Она была незаменима. А ведь пока речь шла только об одной из сторон его жизни – работе.

Что же касалось личных переживаний, то эти сорок восемь часов без Габби стали для Флинна настоящим мучением. Он не позволил себе проведать ее после работы. Вместо этого весь вечер слонялся по дому, смотрел дурацкие телепередачи, сидел в Интернете и надеялся, что, если Габби понадобится помощь, она не постесняется и позвонит ему сама. Поэтому он к ней не поехал. Если он будет твердо следовать своему решению, то сможет держаться столь необходимых им обоим границ.

И опять же, возможно, это всего лишь его извращенная фантазия. Габби никогда прежде не проявляла к нему сексуального интереса. И если он свихнулся, это не означало, что и она тоже сошла с ума вместе с ним.

Брент помахал ему рукой из маленькой смотровой. А вот и еще одна проблема. Флинну никак не удавалось сосредоточиться. Он все время уносился куда-то мыслями, отвлекался от дела. А если он не будет внимательным, то может навредить животным.

И конечно, сегодня, именно сегодня, на ежегодный осмотр привели Микси. Эта немецкая овчарка не любила Флинна, а Брента просто терпеть не могла. Даже щенком она была очень упрямой. Смотрела на Флинна и Брента, словно спрашивая: «Разве можно со мной так?», и Флинну невольно приходилось делать паузу после каждой манипуляции с ней. В истории ее болезни не было красного флажка, указывавшего на агрессивное поведение, Микси пока никого не укусила, но в тот день Флинн понял, что это было лишь вопросом времени.

Двумя минутами ранее он попросил хозяйку выйти из кабинета, чтобы спокойно сделать Микси прививку. Собака сильнее нервничала в присутствии хозяйки, и держать ее неподвижно было чертовски сложно. Бедняга все время смотрела на дверь, словно ждала, что в кабинет войдет Габби.

Потому что она любила Габби. А кто ее не любил?

Флинн вздохнул и посмотрел на Зоуи, которую попросил помочь держать Микси во время прививки.

Нужно все сделать очень быстро. Брент, ты поднимешь ее на стол. Зоуи, помоги Бренту держать собаку. Я буду делать укол. Раз – и всё.

Брент кивнул, и Флинн пошел к шкафчику за шприцом, повернувшись спиной к собаке, чтобы та не видела, как он готовится к прививке. Быстро надел иголку, сунул шприц в карман и повернулся к Бренту и Зоуи. Они принялись за дело.

Тут-то все и началось.

Габби с улыбкой вошла в «Животный инстинкт» после ланча и обнаружила в приемной толпу народа. Ей не нужно было выходить на работу, но и сидеть дома, плакать над фильмами и есть мороженое она больше не могла. Габби испугалась, что потом на нее просто не налезет медицинский костюм. К тому же отек полностью прошел, а температура больше не поднималась.

Она даже соскучилась по шуму и запаху мокрой собачьей шерсти. В предыдущие два дня Зоуи, Брент и Эйвери заезжали к ней после работы, Дрейк и Кейд звонили. Флинн за все время ни разу не дал о себе знать, но Габби решила, что он просто хотел дать ей возможность отдохнуть. И все равно, мог хотя бы заехать. Она даже соскучилась по дурацкому попугаю, который сидел на своей клетке за столом Эйвери.