Спустя полчаса уже пробило десять. Анна Сергеевна вернулась в зал на диван. Одев очки, она снова устремила взгляд на телефон. Он по-прежнему не подавал признаков жизни. Стараясь оправдать его молчание несуществующими причинами, её посетила мысль, что телефон мог разрядиться. Она нажала кнопку, и мобильный загорелся синим дисплеем: нет, он включен и батареи хватит ещё на полдня. Прошло еще полчаса бесплодного ожидания, и полусидя обессилевшая Анна Сергеевна заснула.

На следующий день прояснилось, и духота воцарилась в городе. Асфальт обдавал сухим жаром; продавцы магазинов выходили на улицу, надеясь найти там прохладу. Они обмахивались листом бумаги или расслабленной ладонью, и это отнюдь не помогало. Анна Сергеевна решила, что не может лечь в больницу сейчас. Ведь там не прохладнее, чем на улице. Она пришла на работу пяти минутами раньше охранника и ждала у закрытых дверей, созерцая уличное движение. Он явился с привычным опозданием. Этот плотнотелый усач с широкими плечами улыбался во весь рот, показывая неопрятные зубы.

– Сергеевна, вы хоть бы раз опоздали приличия ради! – посмеялся Фёдор, распахивая двери.

Увлеченная мыслью, с чего начать работу, Анна Сергеевна смотрелась застигнутой врасплох.

– Так разве прилично – опаздывать? – рассеянно ответила она.

– По крайней мере лучше приходить к открытым дверям, чем стоять под ними. Жарит с самого утра. От солнца пощады не жди, а вы без головного убора.

И правда Анна Сергеевна с недоверием относилась к шляпам, панамам и платкам. Для платка она считала, что ещё недостаточно постарела; всё-таки это значительно прибавляет возраста. А прочие уборы на ней: согбенной, с неаккуратными чертами лица, маленьким носом, неживописным ртом смотрелись смехотворно. Она была одета в коричневые бриджи, серые носки, льняную мужеподобную рубашку, свободно сидящую на ней, и белые мокасины – в таком наряде она испытывала комфорт, и ноги к концу дня так не уставали.

Охранник, уже в черной униформе, прошёл за стол перед турникетом, снял кепку и налил себе кофе. Анна Сергеевна ответила ему.

– И всё же опаздывать – нехорошо.

Скрипучий бас охранника отражали пустые стены, и звучал он грозно.

– Ну раз-другой хуже вас не сделает. Вы думаете, кто-то заметил, кроме меня, что вы приходите вовремя?

– Конечно, это мой долг работать как положено.

– Зря вы себя гробите, Анна Сергеевна! Уж будьте уверены, не будет вас – найдут другую, которую начальство также не будет замечать. Хорошее отношение в жизни не ценится, и жертвы, уплаченные втуне, в том напрасном свете выглядят нелепо.

Женщина пришла в удивление. Слишком легкомысленными показались ей суждения охранника.

– По-вашему, всем нужно работать спустя рукава? И что из этого выйдет? На каждом предприятии есть люди, на которых держится это предприятие. Без них оно пойдёт прахом.

Охранник пил кофе и посмеивался, закинув ноги на стол.

– Уж не считаете ли вы, что на вас держится наша редакция?

– Не считаю, но я добросовестно работаю здесь больше семи лет.

Что-то заставило охранника сбросить ноги на пол, наклониться телом над столом, чтоб пристально вглядеться в серые, раздосадованные глаза уборщицы, стоящей напротив него.

– Анна Сергеевна, поверьте, не важно земля круглая или плоская, стоит на трех слонах или плывет на китах – это не изменит ситуацию в целом. Мир кишит людьми. На смену одним поколениям приходят другие; предыдущие складывают свои головы, последующие растут и поднимают её всё выше, порой стремясь затмить даже солнце. Людей незаменимых нет, и я считаю глупостью отдавать свою жизнь только во благо рабочих моментов, которые остаются в тени заслуг.