Наконец, она беспомощно ушла на кухню, а Костик остался хохотать в зале, продолжая отписывать в её адрес непристойные словечки. Она доварила суп, и подошло время кормить мальчика. С горем пополам она уговорила его вернуться за стол, и когда он сел, поставила перед ним тарелку. Наотрез отказываясь есть, он швырнул в неё ложкой и долго кричал.

– Я не буду! Не буду! Это не вкусно!

– Ты ведь ещё не попробовал. Давай… Открывай ротик. За маму…

– Не буду сказал! Не буду!

Анна Сергеевна продолжала сердечно уговаривать его, предвидя негодование дочери, когда та узнает, что ей не удалось накормить внука. Она почувствовала себя хуже. Всякий раз, как начинался приступ, у неё шумело в ушах; кровь, горячая и быстрая, стекалась к вискам, и её охватывал страх, что на сей раз всё кончится плачевно. И в том случае она переживала прежде всего не за себя, а за маленького мальчика, который останется в квартире один, с мертвым телом бабушки. Под действием паники она позвонила дочери и попросила её вернуться.

– Ма, я не могу всё бросить! – злобно ответила Людмила. – У нас второй акт, двери закрыты. Что тебе совсем плохо?

– Я боюсь упаду, и Костик один останется.

– Ты постоянно боишься, но слава богу не падаешь. Ты давление мерила?

– Нет. Я итак чувствую, что высокое: в затылок бьет и в голове шумит.

Людмила тяжело спустила воздух в трубку.

– Один раз попросила тебя остаться, и то не можешь, – состоялась короткая пауза, в которой обе дожидались исхода разговора.

Людмила надеялась, что мать успокоится и не будет настаивать на своём. Совесть её озадачивалась тем, как поступить. Конечно, Анна Сергеевна частенько носилась со своим давлением дело не по делу, и даже участковый терапевт говорил, что она одна из тех умелых симулянтов, предпочитающих в здоровом теле искать больной дух. И на этот раз ей казалось мать хочет привлечь к себе внимание и жалость. Это понимание разозлило женщину. Она подавила ропот совести, и уже более уверенной интонацией сказала.

– Может у тебя вовсе не давление. Ты сначала померяй и позвони мне. Хорошо?

– Сама не умею, ты же знаешь.

– Я тебе покупала автоматический тонометр, особые навыки там не нужны: суй руку в манжету и нажимай кнопку, дальше он всё сам сделает.

– Он не включается, – пояснила Анна Сергеевна. – Кажется, батарейки сели.

Людмилу захлестнула ярость.

– Боже! Какая же ты беспомощная! Не зря скорая жалуется, что их только пожилые неумехи с давлением вызывают. Вы ничего не можете сами и раньше времени паникуете. В общем, выпей таблетку и жди нас. Мы скоро будем.

Анна Сергеевна не успела возразить – уже разносились гудки в динамике мобильного. Всё то время, что она разговаривала по телефону, мальчик швырял со стола вниз искрошенный хлеб, и теперь весь пол был присыпан мелкими крошками. Женщина присела на стул, ощущая слабость в руках. Она решила позвонить младшей дочери Полине. Та жила в двух километрах и работала на железнодорожном вокзале диспетчером. К сожалению, приехать она тоже не могла.

– Мамуль, я на работе. Уйти мне не позволят. Ты вызови скорую или позвони этой бессовестной Людке! Что она вздумала гулять, когда тебе плохо?

Костик оборвал горло, крича.

– К маме! К маме! Хочу к маме!

Тут кто-то позвонил в дверь. Мальчик на тот момент умолк, разбираемый любопытством. Анна Сергеевна еле встала со стула и открыла.

– Анна, чего у тебя такой шум? – поинтересовалась Ольга Никифоровна, живущая через стенку. Она сразу догадалась, что соседке плохо. – Что, опять давление?

Анна Сергеевна не могла ничего вымолвить, лишь кивнула. Ольга Никифоровна помогла ей добраться до дивана и вызвала скорую. Бригада была на месте вовремя. Приятная белокурая девушка с большими синими глазами сделала ей укол. Голова женщины начала проясняться. Анна Сергеевна лежала молча, сложив руки перед собой на груди. Когда приехала скорая, Костик притих, спрятался в изголовье дивана и застенчиво выглядывал, чтоб посмотреть на незнакомого мужчину. Тикали старинные часы, и было слышно, как рука фельдшера скользит по сопроводительному листу – эта кратковременная тишина облегчала состояние больной женщины.