– Моя бабка, тада мать мою рожала, тяжёлые роды шли… да она саму Ладу-матушку-роженицу ставом призвала для подмоги! Обычный люд-то видеть не могёт богов, облик их истинный, в коем ступают по земле-матушке, а ведающие – ещё как! Посему кто с рунами дружон – защитою боговой сложон!

Молодая девица молчала и размышляла о том, что могла бы стать, возможно, хорошей ведуньей, раз ей почему-то суждено с богами общаться, узреть их лицо по правде, что другим не позволено. В душе с каждой сменой дня всё больше распылялась искорка желания узнать, кто же она на самом деле такая? Кто её матушка, раз наградила такими способностями? А может от отца досталось колдовство? Но тут же все догадки обращались в прах, как вспоминались слова сестры матушки да Чернобога про то, что рода у неё нет.

– А взаправду не слыхали, откуда руны пошли, коли не из реки Смородины?

Бабушка поджала рот, чуть подалась вперёд и стала молвить ещё тише, периодически крутя головой и мусоля пальцами кончики повязанного платочка:

– Давиче, когда ещё горы Лукоморские что небеса теменем касались не осели в миг, когда царили в Яви напущающие Мореной морозы лютые, снегопады лихие да холода жестокие, природа шла своим чередом, когда люд был не столь обозлённым, а надой скота довольным… случилось жуть кое страшное дело подле Ирия. Тогда сошлись два брата чтобы смерть друг другу принести, да раскололи в своём бою надвое камень – алатырь. Всем камням отец, всем тайнам – хранитель, всему Славному живому – страж. На гранях камня этого – узоры выжжены, руны богов и сил вспомогательных. Одну половину изувечил на осколки своей искрой злодей чёрный. Вторую же половину, не разбитую на части, на благо Рода великого, сумели спасти те, кто рядомо был из богов высших, да запрятали. Так вот тогда и пропали у люда Яви все писаные знания об половинке из всех богов и их вспомогательных существах, откололись они от единого, точно их никогда и не было. Лихо всё стало, по чужому. Кой-какие люди перестали верить в них, каких-то позабыли, восхваленья и обращенья только старшое поколенье ещё силится слагать. Те из людского рода кто не только руками обращался, но и в думах держал руны могучие – у них знания остались. И каждый из таких по миру, где смог – там и указал да близким рассказал путь к богам и силам, что жить нам помогают, защиту дают. Я, вот, берегиню чту и помню, её это руна, остальных разведать не могу, не вразумею, а ставы так и подавно, ближе к колдовству это всё нынче.

– Благо дарю, бабушка, ты мне свет на многое пролила. Тогда… – замялась Ждана.

– Не томи, вопрошай, мне уж таить нечего…

– Почему два брата войну затеяли? – решила проверить слова Чернобога молодая девица.

– Да а что тут выдумывать? Из-за девы, конечно… чёрный токмо глаз положил на Маву и тут же, как на хитрость, Белобог души стал не чаять в ней. Девка-то и правда была каких свет ни видывал, первая красавица на всё Лукоморье! У чёрного-то господина губа – не дура! Да вот не поведено так, что с двумя крутить, чай гулён нигде не почитают. Не ведаю кому отказала, но знаю, что если бы и вторая долька камушка что раскололась пропала – то не было бы и мира Славного вовсе. Позабылося бы… и ушло восвояси.

«Выходит, половина только. Алатырь не цельный! Утаил, господин! Только неужель Чернобог меня во всём надурил и всё же злоба таится в его думах? Но он молвил, что не желает беды для Яви… да и с сказом своим о былом не обманул…».

– Бабушка Тая, а откуда ты это ведаешь?

Собеседница отвела глаза, словно раздумывала тщательней свой ответ, но всё равно увильнула: