Она потрясла головой, точно хотела выбросить из головы муки того времени. Сейчас же, ставший для её слуха уже привычным за канувший день, крик ворона ныне раздался совсем рядом. Очень близко. Прямо за её спиной. Мелкие пощипывания мороза побежали по спине.

Мерный, сладострастный и глубокий, точно мурлыкающий, мужской голос с нотами власти прошептал странной нескладной речью:

– Неужели эта худенькая девица со слабым румянцем на щеках смутила своей красотой тебя, друг мой верный Велес?

Говорящего девушка не видела, но зато узрела нахмуренное лицо высшего бога, что сейчас стоял точно вкопанный в матушку землю и переводил взгляд то на Ждану, то на стоящего позади и чуть склонившегося к её голове, шепчущего на маленькое остренькое ушко.

Велес продолжал мямлить себе под нос рассказ, слышимый только ему, но тот, что был позади испуганной девицы – слагающий речь, будто змий искуситель вился над ней, желая выведать все её тайны, вынуть наружу нутро и вытрясти остатки души. Она втянула носом прохладный сырой воздух и помимо почуяла запах острого душистого перца в слиянии с ароматными листьями чёрной смородины. Как только девушка решилась увидеть его лик, так он лишил её этой смелой идеи и сам стремглав возник прямо перед ней сперва рассеянной дымкой, а затем приобрёл чёткие очертания.

Первое что бросилось в глаза – висящая на изящной шее кручёная цепочка из чистого серебра, выполненная наверняка каким-то искусным мастером, коего во всём Лукоморье не сыскать! Следом заметила серебряные, точно свежий пепел, длинные, лоснящиеся волосы собранные в нетугой хвост и выбивающиеся из единого ансамбля аккуратно ниспадающие прядки, её глаза скользнули по выпирающим верхним скулам вровень с точёной челюстью, тонким губам, острому нос, а глаза… цвета самых потаённых глубин моря синего что завораживали и пугали, отталкивали и притягивали. Ждана никогда доселе не встречала столь необычных янтарно-обсидиановых на радужку очей, и как маленькое дитя чуть разомкнув губы рассматривала незнакомца. Наряд появившегося ввёл её в ни меньшую смуту: вольная чёрная блестящая рубаха на пуговицах и такие же широкие штаны, волочащиеся по земле и скрывающие половину ступни.

«Даже если они из града, то какие же рукодельницы соткали эдакую красоту? И не ночная рубаха, и не наряд на выход, ни на что не похоже из нашего! А какой крой! Слыхала я про гладкие шелка заморские, но видать – не видела никогда! Столь свободно выглядит, что даже не ясны очертания его тела…» – последняя мысль заставила до того белёсые как студёный снег щёчки молодой девушки залиться краской.

Не размениваясь на любезности, чернявый вновь склонился к ней, но теперь лукаво глядел в глаза.

– А может, твой глаз в этот раз оказался остер и ты не промахнулся? – довольный бархатистый смех пронёсся по долине заставляясь поёжиться каждую травинку. – Дай-ка, я проверю, иди ко мне.

Ждана хотела было дёрнуться, но не успела. Мужчина будто знал всё наперёд и схватив одной своей рукой за её руку, вторую свою приложил к девичьему лбу. Рот его приоткрылся и принялся на глубоком выдохе источать слабенький чёрный дымок, а глаза, с чуть подрагивающими веками, плавно закатились вверх. Молодая знахарка хотела было отстраниться, только не смогла, даже слово молвить – не вымолвить. Неведомая мощь её сковала, не позволяя выбраться, сколько бы сил она не прикладывала. Следом она ощутила пронзительную боль в висках, что нарастала с каждым мигом, будто бы кто-то копался в её мыслях, перебирал думы, щупал слабые места в сознании. Всё, что оставалось, так это просто наблюдать за человеком напротив. Да и человек ли он, раз способен на такое?..