Женя добрался до вокзала, но денег на билет не было, и он решил тайком пробраться в вагон и поехать в деревню к тетке. Хотя, конечно, там его никто не ждал. Лишний рот. Но больше податься было некуда.

Пока ехал Женька сильно проголодался, зашел в первый попавшийся магазин, взял пирожок с витрины, когда продавец отвернулся. Но продавец заметил движение краем глаза и громко заорал: «Воришка! Лови его!». Рванул Мультик из магазина, продавец с грузчиком побежали его ловить… Бежал из последних сил, уже задохнулся, выловил из толпы доброе лицо проводницы, спрятался у неё за спиной. Хорошо, что не заметили. Ну что за люди, пирожка им жалко для голодного ребенка! Женька шмыгнул носом, прогоняя обидное воспоминание. Поезд тронулся. Женька выдохнул с облегчением. Авось теперь не выгонят. Проедет хоть полдороги, а там как-нибудь доберется до тетки.

Нина стучит и заходит в купе на повторную проверку билетов.

– Ссадить бы оборвыша надо. – Трогает тетка лет пятидесяти Нину за рукав. И кивает на верхнюю полку.

– Какого оборвыша? – Не понимает, или делает вид, что не понимает, Нина.

– Тут мальчишка крутился подозрительный, но он ушел, – говорит женщина с дредами.

– А, ну поищем. – Обещает Нина рассеянно.

Нина переходит во второе купе. Женщина с дредами закрывает за ней дверь на замок.

– Ну, что вам мальчишка плохого сделал?

– Я и хочу ему помочь. Не нужно ему одному путешествовать.

– Тут разобраться надо, как лучше сделать. Вы же видели у него синяки!

– Вот пусть соответствующие органы и разбираются. Да и врать я не люблю.

– Вас никто и не просит, просто промолчите.

– Да и безбилетника покрывать не хорошо.

– Подождите вы, я сейчас ему на сайте билет куплю и со следующей станции он не будет уже «зайцем». – Женщина активно ковыряется в мобильнике. – Малой, тебе до какой станции ехать?

Женька поднимает голову из сумки.

– Мне до Воронежа, у меня тетка в Воронеже.

– Сколько тебе лет?

– Семь.

– Черт, тут только с десяти лет можно одному в поезде ехать. – Бросает женщина мобильник на стол.

– Не поминай нечистого, – крестится тётка.

– Да чушь это все, ваш бог. Если он есть, почему вон малой весь побитый, а? И еще тысячи таких по России? Слезай, пацан, накормлю. Заодно расскажешь, откуда синяки по всему телу.

Женщина вынимает из сумки «тормозок». Женька ловко слезает с верхней полки. Тетка грозит ему пальцем.

– Только мою полку не трогай, у тебя вши или чесотка могут быть, мне такого счастья не надо.

– Добрая вы тётечка, как я погляжу, меня Катя зовут, – улыбается женщина Жене.

– Лера. – Представилась и тётка.

– Женя.

Женька откусывает бутер, прожевывает и начинает свой жалобный рассказ.

– Синяки – это с детдома. Ребята бьют.

– За что?

– Не нравлюсь я им, Круть говорит, что я слабый, как девчонка.

– Разве за это бьют?

– Ну ещё за то, что я жалуюсь, стукачом называют и бьют.

– Какие-то тюремные порядки. Ужас. – Возмущается Катя. – А как ты в детдом попал?

– Мамка моя пила, хату спалила. Мамка добрая была, все мне покупала с зарплаты, только зарплата была у нее не часто, а на третий день после зарплаты денег уже и не было. Мать умерла от водки. Я тетку просил, возьми к себе, а она ни в какую, у самой трое деток, говорит. Ну и отправили меня в детдом… Это уже второй мой побег из детдома. А в первый свой побег я певцом был уличным. Стоял у метро и пел или внутри.

– А что ты пел, Женя? – Спрашивает Катя с улыбкой.

– Разное, Кать. Вот, например, «Разлука ты, разлука, чужая сторона, никто нас не разлучит, лишь мать сыра земля». – Поёт Женька звонким голосом.

– Где ж ты эту песню взял? – Улыбается Валерия.