Илья заморгал, беспомощно взглянул на Игната Прокопьевича:
– Какая баня?
– По-черному, – услышал он ответ, – а то! Как есть пойду. Традиция такая – по субботам в баню ходить. Забуду вас всех на час-другой, да и дочка с ейным мужем ждут. Во времена только неспокойные традиция моя прерывалась, но я теперь понимаю – спокойных мне не сыскать. На роду, видать, написано: Макар Сафронович – вечный маятник. Поэтому оставьте до завтра свои разговоры. Пошел я.
Он резко развернулся и вскоре скрылся во мраке. Снова чуть слышно скрипнула калитка. Дед Макар прошел вглубь двора, отворил двери старой бани и глубоко вдохнул запах прокопченого дерева и душистой травы. Всю жизнь вечер субботы проходил одинаково, вся семья это знала и готовилась чуть ли не весь день. Что бы ни было, прольется вода и смоет невзгоды.
Он тронул не раз омытые бревна, прислушался к звонкой тишине внутри. На душе вдруг стало спокойно, хоть и знал: его баня останется здесь. Через время черное небо прорезал дымок. Сначала тоненькой струйкой он улетал ввысь, потом наверх потянулся столб сизого дыма. Заклубилось былое вокруг дедовой бани, уносились на мгновение тревоги и горечь расставания. Сегодня дед Макар был еще дома.
При создании Куйбышевского водохранилища в зону затопления попали 293 населенных пункта. Перенос Ставрополя-на-Волге осуществлялся в 1953—1956 годы согласно плану застройки. Вскоре город был переименован в Тольятти.
Голова Екатерины
«Уважаемая Людмила Ипполитовна!
Прошу содействия! В запасниках музея два Петра Первого, обе Екатерины, последние Романовы, Ленин и Мэрилин Монро. Как последняя барышня оказалась в списке, угадать трудно, но пусть будет, раз пришла. Но я отвлекся. Людмила Ипп… Фу ты, отчество у вас, конечно, принеудобное. Наградил вас батюшка, не написать, не выговорить. Буду по-свойски, все ж не первый день стены музейные подпираем бок о бок, не первый год несем культуру в народ наш темный. Можно и по-простому. А если уж совсем просто, говорю откровенно: Людочка, выделите два зала, лучше на втором этаже. Там с Невы свет хороший. Солнце, когда есть, так и лезет в окна. Подсветит натурально, на лампы тратиться не будем. Поставим там выставку, а то никак фигуры от времени рассыпятся. Хоть и восковые. Стоят бесхозные, а их бы людям показать, да и бюджет пополнить нам не мешало. Помню, ставили мы ее годами ранее, хороша была. Пора бы и снова зеленый свет дать.
С надеждой на ваше понимание, Семен Лукич.
Это не просьба. Читай – приказ директора. Пока неофициальный».
«Семен Лукич, письмо ваше получила и имею ряд вопросов. Но буду придерживаться вашей манеры и спрошу по-свойски: Сеня, где я залы возьму? В одном первобытные стоят, во втором мамонт потолок подпирает. И так еле затащили, обратно только частями.
И еще: как мы из немногочисленных Романовых и Мэрилин Монро выставку соорудим? Народ наш, как ты выражаешься, темный, хотя я так не считаю, не поймет. И бюджет, извини, наоборот затрещит по швам.
Надеюсь на здравомыслие, Люда».
«Так, Людмила Ипполитовна, я понял ваш настрой. Раз не готовы по-хорошему, будет, как я сказал. Готовьте помещения. Приказ получите от секретаря.
Директор музея Семен Лукич Хотейцев».
«Уважаемый директор Хотейцев! Готова предоставить один зал. Первобытных к мамонту. Романовых к окну. Пусть Невой любуются.
Заведующая фондами музея Людмила Ипполитовна Корь».
«Люда, вы меня убиваете. Я скорблю от вашего невежества. Вам ли не знать, что между царями и мамонтом пропасть времени. Как минимум римское право, как максимум Киевская Русь. Их невозможно соединить. С. Л».