– Ну… не сбрехнуть, что без соли кушать. Да и на кой копать, где до песка вытоптано. А про ум-то – в лузу ровнехонько.

Они шли, Ирина оскользнулась, хозяйски ухватилась за Костю – тот ретиво удерживал. Ирина, пожаловалась, выправившись:

– Хотя!.. Вчера фильм был о Венеции – такая печаль наехала. А зачем? – какие-то дурацкие гондолы, сырость. Сколько показывают, я не видела, чтоб в Венеции купались… Натура человеческая – все ватное, аморфное (Костя сделал вопросительный взгляд) … Я подумала, за границей всего три раза была.

– А давай смотаемся в Бразилию, сельву! – зажегся Костя. – Нет, я серьезно.

Ирина удивилась искренне:

– Слушай, ты что, действительно меня… действительно чувства имеешь?

– Не знаю, вряд ли. Просто все надоело, – буднично произнес Константин. – Нет, правда, я хочу увлечься – давно, знаешь, не доводилось! Думается, теперь в форме, а кроме тебя под рукой – отсутствие. Потому как дела зажрали – так что…

– Речисты вы больно! – без обидного сказала Ирина. Взор стал строг. – Я вот какое думаю, милый… а не с перпетой ли словеса связаны?

– Помилуй – фокус, я сразу просек.

– Пожалуй. Знаешь, я подозреваю, что для нас изделие приготовлено. Похоже, Вадим подозревает.

– Вадим и интрига? Бред!.. Впрочем…

– Послушай, тебе Вадим пояснял устройство – это реально?

– Бог с тобой, я ж кривой был в зигзаг… Да и… ты думаешь, я что-либо из науки помню?

Сумерки осели, вода налилась тяжелым мрамором, крякнула взбалмошная лягушка, отличное небо распласталось над миром. Костя, придирчиво оглядев Ирину, поинтересовался:

– Ирец, что за дерьмо ты носишь – ты же в профессии!

Ирина метнула запальчиво:

– Это – дерьмо?

– Ну посмотри – какие-то оборки, кудельки – маразм.

– Дурак ты!

Костя, довольный собой, смеялся:

– А ты зато – шлюшка.

Ирина вдумалась, остепенилась:

– Ну и шлюшка, тебе-то что!

– Обожаю шлюшек.

Костя, совершенно счастливый, обнял Ирину, притянул. Ирина далеко не прилежно попыталась отстраниться:

– Отвали, я тебя не люблю!

– Зато я… ну это… – Полез носом к ней в ухо. – А ведь я тебе, Ирка, зачем-то нужен. Что там кривить, в трахтибидох я отнюдь не зверь, но ты же тянешься, я вижу… Из-за денег? Нет! Тем более что и давал я не под тебя, а ради Вадима!

– Для мишуры, – незлобиво сказала Ирина.

– Для мишуры я очень уважаю, – порадовался Костя. – Собственно, это мое хобби – сбоку присутствовать. В душу получаешь, конечно, меньше, но и в лоб. А лоб – мягче.

Вадим покашлял, потупившийся взор говорил о неблагополучии: гноился психологический нарыв. Вот взгляд возобновился, глаза заблистали, глядели напряженно на Сергея, веки часто мигали.

– Знаешь, Серега, ты мне провидением послан. Необычное со мной… Я вот переживаю… а горя нет. Какие-то странные манипуляции организма… Понимаешь, чуть ли не азарт – вот ведь пакость. Словом, ты давай меня разоблачай, не то как бы по фазе не… того, – Вадим замысловатым жестом обозначил «того».

– Естественная штука, – пожал плечами Сергей, – организм перерабатывает нестандартную ситуацию. – Заговорил скучно: – Основной мотив ревности, безусловно, собственность, тут реакция на посягательство… – Шпарил казенными психологическими фразами, доказывал размашисто, но вдруг замолчал, голова странно дернулась, заморгал несколько конфузливо. – Давай-ка треснем. Все это ерунда – ревность… Тьфу, гадость!

Вадим вслед выпил. Лицо его посветлело, глаза ерзали, не попадая на Сергея – смахивало на появление чувства неловкости, – где-то оптимистично выдавил:

– Нда, похоже, дело мое безнадежное.

– Сама жизнь безнадежна, потому что от нее никуда не деться, – флегматично урезонил Сергей, но тотчас добавил колюченько: – Я ему про Фому, он мне про Фиму!