Впрочем, из точки, в которой я находился сейчас, этот подход мне уже казался не только ошибочным, но даже обидным.

И всё же один раз мне удалось побывать почти что на пороге её трёхкомнатной квартиры.

Как-то в конце февраля прошлого года мы с Сашей возвращались с музыкального мероприятия, устроенного для своих сотрудников компанией, где я на тот момент работал. Предполагалось, что это будет посвящённый окончанию проекта корпоративный праздник, однако на поверку им оказался обыкновенный концерт в одном из не самых лучших заведений города. На сцене размером с большой письменный стол бестолково одетые люди пытались исполнять разнообразные, известные и, как следствие, не собственные композиции. К счастью, задобренные бесплатным алкоголем, мои коллеги находились в предвкушении продолжительного уик-энда и не были особо взыскательны к качеству звуков, доносящихся до их ушей. Я тоже пребывал в приподнятом настроении, но по иной причине: руководство компании милостиво удостоило меня права взять на корпоратив ещё одного человека – им, естественно, оказалась Саша. Я посчитал, ей, как минимум, будет приятно от того, что я озаботился получением такой возможности. Это вполне бы могло показать ей, что она для меня что-то значит. В придачу, Саша вполне могла испытать и некоторую гордость за то, что её молодого человека действительно ценят на его рабочем месте, раз одарили недоступной для большинства привилегией «плюс один».

Всё вышло несколько иначе. Возможно из-за того, что Саша не относилась к моим коллегам, она сумела адекватно оценить уровень организации праздника и, кроме того, сумела вербально и невербально довести эту оценку до моего сведения. Мы уже выбрались из метро и двинулись в путь, ведущий к её дому, а сгустившиеся над нами облака непредвиденного непонимания так и не рассеялись.

– Мне настолько стыдно, что я даже холода не ощущаю! – слегка задыхаясь, сказал я. По обыкновению, Саша шла быстрее, чем мне это было комфортно. В тот момент это хотя бы объяснялось сильным и холодным ветром, дующим со всех сторон сразу.

– Ты уже так когда-то шутил, – отозвалась Саша, тщетно пытаясь принять положение, в котором ветер будет наносить ей меньше всего ущерба.

– Не считается. Тогда на улице было теплее.

Она бросила на меня скептический взгляд. Зимой Саша всегда была более склонна к серьёзному тону. А учитывая температуру окружающей среды, которую она регулярно проверяла на своём телефоне в надежде увидеть там улучшения, шутить с ней подобным образом имело ещё меньше смысла.

– Ты тоже можешь попробовать, – несмотря ни на что, продолжал я. – Вспомни, например, как сегодня ты понравилась каждому, кто тебя видел – разве это не греет?

– Мне придётся вспомнить что-то более ценное. Господи, да что же так холодно!

– А помнишь, – не унимался я, – как здорово было, когда мы вместе приняли решение покинуть праздник, не дожидаясь его триумфального окончания? Даже ни с кем не попрощались! Здорово же?

Саша сильно замёрзла и даже не думала сотрудничать.

– Здорово будет, когда я попаду в место, где перестанет дуть ветер. У меня уже глаза болят от него! И слезятся.

– Да и пусть слезятся! – не выдержал я. – Буду считать, что это слёзы радости. Настоящих всё равно не будет.

– Денис, – она остановилась и пристально посмотрела на меня. За пять месяцев наших отношений я уже успел привыкнуть, что по имени она зовёт меня в основном в моменты недовольства. Порой это даже раззадоривало. – Может, ты прекратишь?

На её округлых щеках действительно можно было заметить пару мелких слезинок, в которых отражался лёд, в свою очередь, отражающий свет фонарей. Из-за этого ситуация приобретала несколько драматический оттенок.