Если мы – современные казахи – уже не волки, а собаки, то все-таки собаки со значительной долей недавней волчьей крови, а следовательно в стайной (общественной) жизни у нас есть потребность не в фигуре бога-отца, а в личности вожака – «первого среди равных», товарища, возглавляющего иерархию благодаря только лишь личным качествам. Нам внутренне близка не рабская покорность, а гордая лояльность. И когда устои общественной жизни позволяют сохранять личное пространство и независимость, само- и взаимоуважение, то наша привязанность к лидеру будет гораздо более прочной и действенной, взрослой и ответственной.

Стремление идеологов искусственно удерживать нацию в инфантильном состоянии ведет лишь к тому, что новое поколение обретет привычку вторить шакалу Табаки и радоваться промахам Акелы.

P.S. Эта статья построена не на простой метафоре и не на регрессии, уподобляющей общественную жизнь поведению животных. К.Г. Юнг сформулировал идею об архетипах коллективного бессознательного и предупреждал Европу об опасности Второй мировой войны, связанной с пробуждением архетипа шамана и воина Вотана в душах немецких бюргеров.

Как указывает Р. Генон, этимологически слово «традиция» не обозначает ничего, кроме идеи передачи. В ходе долгого употребления в постоянно десакрализирующемся контексте современного мира идея традиции постоянно искажается, утрачивая первоначальный смысл. Изначально имелось в виду то, что было передано от предыдущего состояния человечества до наших дней. И поскольку в традиционном обществе не было профанных сфер жизни, все вещи всегда рассматривались в их непосредственной связи с основными принципами, то и все они имели традиционный характер, подлежали «передаче» в качестве одного из элементов сакрального знания, сакрального образа жизни.

При этом традиция не должна пониматься как нечто закоснелое. При определенных условиях традиция подвергается некоторым временным адаптациям, однако сущность ее, наиболее важные ее положения, фундаментальные метафизические принципы остаются вечными и неизменными. Изменения касаются лишь неких частных форм. При этом изменения эти не носят случайный (как может показаться) характер, но призваны оптимально отражать неизменные принципы в меняющемся мире. Именно существование этой связи с вечными принципами придает смысл идее передачи. Часто профанные концепции и вещи в силу отсутствия такой связи принадлежат лишь сфере временного, изменяющегося, нестабильного, поэтому их «передача» по сути своей не имеет смысла, становится лишь сохранением очередного «предрассудка» или «пережитка прошлого».

Обращаясь к пространственным сравнениям, Р.Генон отмечает существование «вертикальной» передачи, связывающей область сверхчеловеческого и собственно человеческого во вневременном плане, и «горизонтальной», передающей хронологическую последовательность, соединение различных последовательных состояний человечества. Если «горизонтальная» передача предполагает передачу знаний по цепи посвященных, от учителя к ученику, то «вертикальная» передача представляет непосредственную связь человека с высшими состояниями бытия как уникальный случай соприкосновения с эзотерическим знанием «одинокого», без учителя. Точнее сказать, без существующего физически учителя.

«То обстоятельство, что идея передачи настолько значима с точки зрения традиции, что даже дает ей название, только подтверждает необходимость регулярной передачи всего, что относится к области эзотерического и инициатического, которая является самой важной областью традиции в целом»