Ванесса взяла из плетёной корзинки булочку и поделила её на две части.

– Тётушка навестит нас?

Свой же вопрос привёл её в отвращение.

Джо осветился улыбкой.

– О, дорогая моя сестра, судьба преподносит нам иногда столь неожиданные сюрпризы, перед которыми мы должны проявить свою стойкость, мужество и великую храбрость.

Лицо отца заставило его удержаться от дальнейших высказываний.

Закончив «глумиться» джемом над булочкой, Ванесса подняла глаза.

– Может, вы скажете мне, наконец, в чём дело? Она, в самом деле, едет к нам? – не выдавая страха, спросила она.

Джинни с тоской потупила глаза, Джо сдерживал своё красноречие, мистер Перкинсон не отрывался от завтрака, а Милинда искала подходящие слова.

– Дорогая, тёте очень одиноко после того, как Дурнела вышла замуж, она сильно заскучала, и потому она хотела бы, ну, она высказывает такое предложение, в общем…

– О-о-о, ну хватит ходить вокруг да около. Прекращайте мучиться, мама, – перебил её Джо,– Ви, она изъявляет желание видеть тебя у неё в гостях, – не выдержал он.

– Милая…

Ванессу точно ледяной водой облили.

– Как?! – сглотнула она. – Скажите, что вы шутите. Ну, пожалуйста.

Она умоляюще оглядела семью и остановилась на матери. Она смотрела в её жгучие чёрные глаза, точно такие, как у Джо. Только вот у брата они светились весёлой искрой, а у матери – нежной тёплой лаской.

– Скажи, что это неправда.

– Извини, милая.

Милинда ласково провела рукой по спине Ванессы.

Само напоминание имени неприятной родственницы уже вызывало отвращение, а видеть её и терпеть ее измывательства сравнимо с самоубийством. Она поглядела прямо перед собой.

– Я ни за что и никогда не поеду к этой выжившей из ума старухе.

Она вскочила и хотела было покинуть столовую, как вдруг услышала повелительный голос отца:

– Вам никто не разрешал выходить из-за стола, мисс.

Как же Ванесса ненавидела, когда он обращался к ней на «вы».

– Во-первых, вам никто не давал права так плохо отзываться о моей сестре, во-вторых, в этом доме все подчиняются мне.

Она так и стояла не оборачиваясь по середине комнаты.

– И, в-третьих, – продолжал светловолосый мужчина, уставившись на дочь голубыми глазами, – когда с вами разговаривает отец, не смейте стоять к нему спиной! – закричал он, ударив о стол кулаком. Джинни вздрогнула.

Ванесса еле сдерживала слёзы. Она резко обернулась и бесстрастно посмотрела на отца. Что-либо сказать означало всё еще больше испортить.

– Поедешь, побудешь у Хармфул месяц, может, два, это как уже она решит, – успокоившись сказал он. – И, в конце концов, наберёшься хороших манер!

– Пойми, доченька, – успокаивала Милинда,– ничего страшного не произойдёт, побудешь у неё, посетишь балы, ты ведь об этом мечтала, будет интересно, вот увидишь. С Элисон ведь ничего не случилось, – улыбнувшись, сказала она.

– Ничего? Мама, она стала раздражительной и нервной, бывало, заикнусь я о тётушке, как у неё припадок начинался, затрясется вся, упадёт бревном…– Милинда с ужасом посмотрела на сына, – схватит раз меня за ногу, и в полном …

– Боже, Джозеф, о чём ты говоришь?! – воскликнула она. – Мне придется попросить тебя покинуть столовую, ты ведёшь себя возмутительно и неуважительно по отношению к тёте.

Она указала на дверь.

– Я провинился, мама? И чем заслужила к себе столь суровое отношение моя сестра? Вы отправляете её на медленное заклание. Извините, я, разумеется, отношусь к тёте с величайшим уважением, но с её сложным характером вы превосходно знакомы, – повернувшись к отцу, продолжал Джозеф. – А наша любезнейшая, многоуважаемая тётя, в конце-то концов, и к нам приехать в силах, разумеется, на пару дней. На этом я закончил. Решайте сами.