– Ох, прости, – сказал мужчина и стал рыться в карманах. – Сколько?

– Двадцать пять, – сказал Алексеев.

– А счет есть? – недоверчиво спросил мужчина.

– Конечно, – сказал Алексеев. – У Элеоноры.

Мужчина нашел деньги и отсчитал Алексееву двадцать пять рублей пятью пятирублевками.

– А одной бумажкой нельзя? – спросил Алексеев.

– Нет. Но я так и не понял, где Элеонора?

– Это заметно, – сказал Алексеев мстительно. – Она ушла вместе с твоим галстуком. Разве не понятно?

– Я так и думал, – сказал мужчина, – она такая… В этом она вся… А где мой галстук?

– Я обменял его на паспорт.

– На какой паспорт?

– На свой паспорт.

– Твой паспорт?.. Так я же его.

– Правильно, – сказал Алексеев, – ты его.

– Значит, мой галстук у этого старого хрыча с четвертого этажа?!

– Совершенно верно, у старого хрыча, – сказал Алексеев, – и не только галстук.

Мужчина в чужом галстуке свирепо зарычал и бросился к лифту.

– Стой! – крикнул Алексеев, но тот уже влетел в лифт.

– Вы на какой этаж? – кричал человек в униформе, вскакивая и волоча за собой стул.

– Подожди! – кричал Алексеев.

Двери лифта закрылись. Мужчина в чужом галстуке отбыл в неизвестность.

Алексеев и человек в униформе посмотрели друг на друга.

– А я вас где-то уже видел, – сказал человек в униформе. – Вы с какого этажа?

– Это как получится, – сказал Алексеев и пошел в ресторан.

У дверей он достал из портфеля бутылку вина и показал швейцару. Швейцар заинтересовался и открыл дверь.

– Комиссия, – представился Алексеев и ткнул пальцем в швейцара. – А где ваш галстук?

Швейцар вздрогнул, прикрыл рукой горло…

– Но мне… – сказал он.

– Ничего не знаю, – сказал Алексеев и протянул ему деньги мужчины в чужом галстуке. – Обменяйте живо на двадцатипятирублевую бумажку.

Швейцар, озираясь, убежал.

Алексеев независимо разглядывал лепной потолок, наслаждаясь своим человеческим достоинством.

– Пожалуйста, – сказал запыхавшийся швейцар.

– Благодарю, – сказал Алексеев, взяв хрустящую ассигнацию, и вышел вон.

– Вы на какой этаж? – спросил его человек в униформе, сидевший на стуле рядом с лифтом.

Алексеев нажал кнопку. Двери лифта открылись.

– Вы на какой этаж? – с нетерпением переспросил человека в униформе.

Алексеев поднял его вместе со стулом и поставил в кабину лифта.

– Вы на какой этаж? – передразнил он человека в униформе.

Человек закричал. Двери лифта закрылись.

Алексеев снял шапку, постоял несколько минут с обнаженной головой и стал подниматься по лестнице.

На третьем этаже он достал ключ от номера и поднялся на четвертый, болтая им в руке.

– Между прочим, – сказала ему дежурная по этажу, – выходя из номера, вы должны оставлять ключ мне.

– Я бы так и сделал, – сказал Алексеев, – если бы я выходил из номера.

– Так что же, – сказала дежурная по этажу, – мне все мерещится? И на самом деле вы сейчас в номере? А мне мерещится, что вы здесь?

– Нет, что вы, – сказал Алексеев. – Это мне мерещится, что я в номере, а на самом деле я здесь.

Дежурная по этажу задумалась и стала загибать пальцы.

– Если мне мерещится, что он вышел из номера – раз, если ему мерещится, что он вышел из номера – два, если мне мерещится, что ему мерещится – три…

– Кстати, – сказал Алексеев, – если в 415-й номер придет посетитель. Вы меня слушаете?.. Такой энергичный, крикливый мужчина, скажите ему, что он не там ищет, пусть спустится в ресторан.

– …Если ему мерещится, что мне мерещится – четыре.

Алексеев тяжело вздохнул и пошел в 415-й номер.

Открыв дверь, он зажег свет и огляделся. На стуле лежало пальто, на столе – типовой проект. Алексеев положил типовой проект к себе в портфель, а в карман пальто опустил двадцать пять рублей. Потом достал лист бумаги, хотел написать объяснительную записку на имя начальника главка, но передумал, смял бумагу и бросил демонстративно в угол комнаты. Затем погасил свет, вышел из номера и закрыл дверь.