– Я и так не смогу, идиотка тупая, – он бросил скомканную пачку на пол и достал почти

идентично смятую упаковку обезболивающего. Покрутил в руках, с интересом разглядвая трещинки на упаковке, будто видел в это      й упаковке себя самого.

– Хорошее средство, – сказал он и кивнул. – Но дорогое… Ты бы только знала. То есть, Вы.

Она не была психиатром, но ей и не надо было им быть – перед ней агрессивный стопроцентный шизик. Эх, а ведь могла бы нежиться с любимым, а не сидеть тут, пытаясь не смотреть на раззявленный рот своей мёртвой секретарши.

– Какой у Вас диагноз? – спросила она, готовясь к взрыву его эмоций.

– Это уже не важно, – отрезал Михаил. – Я думаю, что всё кончено для меня.

Он быстро приставил пистолет к виску и скосился на неё.

«ДА! ДАВАЙ, УРОД ВОНЮЧИЙ, СТРЕЛЯЙ!!! ВЫСТРЕЛИ, НУ ВЫСТРЕЛИ, ТОГДА Я БУДУ ПРИХОДИТЬ КАЖДЫЙ ДЕНЬ НА АВТОВОКЗАЛ И ДАВАТЬ ПОТРОГАТЬ СЕБЯ ЗА СИСЬКИ ВСЕМ ЖЕЛАЮЩИМ БОМЖАМ! ВЫСТРЕЛИ, УМОЛЯЮ!»

– Вы хотите, чтобы я выстрелил? – спросил он спокойно.

– Нет, – ответила она. – Вы должны… жить. Понимаете.

Он снова перевёл пистолет на неё.

– Убеди меня, что я должен жить. Если не убедишь, я клянусь, что мы помчимся в ад на одной маршрутке. Ты же понимаешь.

Она понимала.

……….

.

– Выключен, – сказала жена Садовского, демонстративно отвернувшаяся от него так, насколько это позволяло переднее сиденье их тёмно-оранжевого «лексуса». Они стояли в пробке за две улицы от её офиса.

Константин Андреевич только хмыкнул, постукивая по бархатному рулю кончиками пальцев. Выглядел он по-прежнему безучастно, размышляя о чём-то своём.

– Тебе вообще плевать на нас? – спросила его жена.

– Ты можешь хоть сейчас не истерить, – флегматично спросил бизнесмен, но это не прозвучало как вопрос. Так люди говорят со старым телевизором, а не со своей огненной фигуристой женой. Прежде чем та что-то ответила, Константин Андреевич достал завибрировавший телефон. Эсэмэска.

– Кто это тебе написывает? – продолжила давить его жёнушка, скрестив руки на груди.