– Ты его даже не видела без грима, – спокойно заметила я.

– И уже влюбилась. Понимаешь? Это судьба, – ухмыльнулась она и выхватила стакан пива из рук Брендона, который все это время весело наблюдал за представлением Линдси.

Судьба.

Я фыркнула.

Как же. Вся эта повсеместная помешанность на мнимом предназначении только выводила из себя.

– Пожалуйста, скажи, что ты убедишься, что она доберется домой без приключений – взмолилась я.

Брендон, не отрывая взгляда от Линдси, поспешил меня успокоить:

– Не волнуйся, Лайла, брат заберет нас через пару часов, и мы отведем ее прямо до кровати.

Брендон и Линдси – друзья детства и живут по соседству. Я же обитала в съемной квартире рядом со студенческим кампусом, деля ее с бывшим поклонником Линдси. Бар находился в шаговой доступности от кампуса и потому я всегда могла добраться домой самостоятельно, в отличие от подруги, мотавшейся сюда с другого конца города.

– Кстати, как твой проект? – Брендон наконец перевел взгляд на меня. – Линдси говорила, ты все никак не можешь поймать вдохновение.

Сама того не осознавая, я сжала стакан с такой силой, что казалось еще немного и стекло треснет. Перед глазами промелькнули непрошенные кадры: мокрая холодная глина на коже; прикосновения крепких рук, оставляющие следы; стоны, отражающиеся от стен подвала; наслаждение и… боль. Предательство всегда оставляет шрамы. Хотелось бы, чтобы только на теле, но душа, как правило, страдает сильнее. Уже несколько месяцев каждый чертов день становился для меня испытанием. Я возвращалась в мастерскую, из раза в раз брала в руки глину, пыталась создать хоть что-то, кроме пустоты. Тщетно…

– У меня все под контролем, – отрезала я и, залпом допив коктейль, отправилась к бару за добавкой. Грейсон с довольным видом сделал мне двойную порцию, и я пошла к сцене, куда уже успела убежать Линдси. Через пять минут современные боги должны выйти, чтобы покорить слушателей.

– Лайла! – завопила подруга и потащила меня ближе к месту действия. От неожиданности я дернулась и пролила часть коктейля на себя. Укороченная светлая футболка тотчас пропиталась алкоголем, и под ней отчетливо проступил силуэт черного лифчика. Да, я ненавидела светлое белье.

Слева послышался приглушенный смех. Кучка незнакомых парней бросала на меня сальные взгляды, и я поспешила отвернуться.

– Великолепно, Линдси, – пожаловалась я ей, показывая на себя.

– В темноте никто не заметит, – заявила та, пихнув меня к ограждению. Мы буквально стояли в нескольких дюймах от сцены, куда уже вышли участники группы. Все, кроме главной звезды в маске.

Парни принялись исполнять проигрыш, а вокалист все не появлялся.

– Ну и где… – хотела я спросить у Линдси, где же ее объект обожания, однако осекалась на полуслове.

Из зала словно вытянули весь кислород, когда на сцене появился парень в маске – Арес – и пропел первую строчку. Я буквально затаила дыхание. Не только от голоса, который, к слову, на мой вкус был идеально глубоким с хрипловатым нотками. Но и от ощущения присутствия этого парня. Оно было настолько осязаемо, что по рукам побежали мурашки. Линдси показывала мне записи их выступления в другом баре, но камера не передавала и сотую часть происходящего.

В какой-то миг я осознала, что не разбираю слов песни, – настолько меня поглотил сам момент и исполнитель. Взгляд сосредоточился на его движениях. Парень напоминал хищника, двигаясь плавно, но неся угрозу в каждом шаге и жесте. На нем были черные джинсы, черная майка и удлиненный балахон без рукавов с капюшоном, тень от которого тоже скрывала часть лица. Оба плеча покрывали чернильные рисунки – татуировка с мордой пса на правой руке и с головой ястреба на левой. Руки от кончиков пальцев и выше были полностью черными, лишь возле локтей рисунок складывался во всполохи пламени. Я предположила, что это все же грим. Сомнительно, что парень решился на полный блэкворк. Так точно не получится остаться неприметным в реальной жизни.