славившееся своею храбростью и воинственностью, за что и уважалось всеми соседями. Но затем карабулаки постепенно оставили свой пастушеский образ жизни и стали промышлять грабежам населяли, чем восстановили против себя своих соседей, кабардинцев и чеченцев, которые соединенными силами истребили значительную часть этого беспокойного племени. С этого времени карабулаки находились в зависимости от чеченцев. Переселения их на плоскость относится к 1817 году.

.. с постройкой в 1803 году на военно грузинской дороге укрепления Редана, Джераховскаго, Ларса и Дарьяльскаго.

…в 1811 году тринадцать селений кистинскаго ущелья выразили желание принять подданство России, и старшины их были приведены к присяге в крепости Владикавказа).

Стр. 247… Наконец, Галгаи (галгаевцы) и Цари или принцы обитают между кистинцами, и своими аулами населяют неприступные ущелья горной котловины, орошаемой верховьям реки Ассы.

Все ингушеския общества, по мнению Броневскаго, могли выставить до12 – тысяч. Вооруженных воинов. Расселенные большею частью весьма тесно в местах гористых, неудобных для хлебопашества и скотоводства и запертые в горах окружающими их сильными народами, осетинами, кабардинцами и единоплеменниками их чеченцами – ингуши жили в крайней бедности и в положении первобытных дикарей.

Глава 11. Ермолов и полковник Вельяминов прежде всего вызвал владельцев мирных надтеречных аулов и объявил им, что меры терпения русского правительства уже истощилось, что если они пропустят чрез свои земли хотя одну партию хищников, то находящиеся в Георгиевске аманаты их будут повешены, а сами они загнаны в горы, где их истребят голод и моровая язва. «Мне не нужны мирные мошенники, – сказал он в заключение, – выбирайте любое – покорность или истребление ужасное».

К 25-му мая все приготовления к походу были окончены, и войска в тот же день переправились за Терек. Батальон Кабардинского полка, две отборные сотни казаков и два конных орудия, под общею командою майора Швецова, недавно возвращенного из плена, пошли в авангарде. День был чрезвычайно жаркий, и Ермолов разрешил войскам не держаться уставленной формы одежды. Тяжелые кивера брошены были в Червленной; солдаты шли в расстегнутых мундирах и даже вовсе без мундиров, в одних рубахах; Чеченцы издали следили за отрядом, не решаясь пока начинать перестрелку, так как все владельцы мирных надтеречных аулов были при войсках и сопровождали Ермолова. Деревни, стоявшие по левому берегу Сунжи, также встретили его с хлебом и солью по своим обычаям, и только самые злейшие разбойники бежали за Сунжу.

Стр. 253… Чеченцы на этот раз, однако ошиблись: войска разбили лагерь над самою Сунжею – и не двигались дальше. Это бездействие, державшее чеченцев в недоумении, не только утомляло их нравственно и посеяло среди них уныние, но и подрывало последнею дисциплину в наскоро собранных шайках. Попытка вступить в переговоры с тем, чтобы покончить дело по прежнему, одним заявлением наружной покорности, не имела успеха. «вот мой ответ, – писал на это Ермолов, – пленных и беглых солдат, не медля, отдать. Дать аманатов из лучших фамилий. Поручиться, что когда придут назад ушедшие в горы, то и от них взяты будут русские и возвращены. В посредниках нет нужды. Довольно одному мне знать, что я имею дело со злодеями. Пленные и беглые – или мщение ужасное». Старшины просили время на размышление, так как без (Акты кав. Археог. Ком. Г. VI, ст. 875. Письмо Ермолова к обществу старшин чеченского народа 30-го мая 1817? или 1822 года.) согласия других не могли приступить к решению столь важного вопроса. « Я знал наперед, – говорит Ермолов, – что они не согласятся на выдачу пленных и особенно беглых, из коих есть переменившие веру и оженившиеся». Действительно, совещание старшин состоялось, но не привело ни к каким результатам. Некоторые из них совсем отказались участвовать в собрании, другие же старались уверить всех, что русские не идут вперед, потому что боятся вступить в дремучие леса, и что нужно только терпение, чтобы войска, простояв несколько времени на Сунже, возвратилась обратно, о заложении здесь крепости никто из них даже не думать, считая это вымыслом, распущенным нарочно для их устрашения. Ермолов назвал крепость Грозною. «в ней будет гарнизон, – писал он Воронцову, – до тысячи человек, а страху для чеченцев на пять». Так заложена была первая параллель и началась осада громадной крепости, созданной самою природою. Чеченцы готовились к отчаянной защите. Не имея достаточно сил, чтобы напасть на русский лагерь, они повели против него партизанскую войну, более опасную и изнурительную, нежели открытые нападения, редкая ночь проходила без тревоги, заставлявшей войска становиться в ружье. Солдаты, проводившие дни на работах или в прикрытые, а ночи без сна, не имели минуты покоя, и Ермолов решил, наконец. Проучить чеченцев, чтобы отвадить их от ночных похождений. Способ, придуманный им для этого, был замечателен по своей оригинальности.