– Как далеко отсюда до кельи монахов-отшельников? – поинтересовалась слегка разочарованная Вася.

– Недалеко. Всего лишь в двух часах езды, на попутке, – ответил Драго. – После пройдёшь по тропинке вверх. Там, на самом верху, ты и найдёшь монаха-отшельника, одиночку. Увидишь его и садись с ним рядом, но ни о чём не проси. Ты должна провести с ним вместе почти двенадцать часов. Без еды, питья и без сна. Только потом у тебя появится право задать ему твой вопрос.

Василиса кивнула, но не стала ждать попутную машину. Ей захотелось прогуляться, чтобы размять затёкшие после долгого полёта ноги. По дороге она спрашивала случайных редких прохожих о том, как ей найти того монаха. Надо сказать, что Василиса прекрасно знала китайский язык, которому её обучал дед Женя. Как, впрочем, и многие другие иностранные языки тоже.

Юная девушка прошла по парящей дороге, вдоль светлых келий с красными крышами, построенными внутри живописных пещер, созданных самой Матушкой-Природой. Она проходила по качающимся от легкого порыва ветра мосткам, висящим над пропастью между пологими склонами. Видела скалистые бездонные обрывы. Любовалась божественной красотой небес. И вдыхала широко раздутыми ноздрями свежий можжевеловый запах немногочисленных деревьев, попадающихся ей на пути.

Не сразу, но Василиса свернула на нужную ей тропинку. Пятьсот метров прошла вверх, по вертикальному склону, и заметила одиночную пещеру, в глубине которой она заприметила точно такую же конусообразную шапку, которая была надета на голову её деда Жени, когда он спасал маленькую Васю.

Василиса вошла внутрь пещеры. Когда глаза привыкли к темноте, она поняла, что шапка лежала на прохладном полу; отдельно от хозяина. Сам монах-отшельник сидел с непокрытой головой, прикрыв глаза, в бесформенной одежде, с завязанными рукавами и, такими же, укрывающими ноги отшельника от нескромного постороннего взора, штанинами, крест-накрест связанными друг с другом. Монах лениво приоткрыл один глаз и, не обращая внимания на входящую, снова зажмурился, раскачиваясь из стороны в сторону, в позе лотоса.

Вася села напротив него, точно в такую же позу. Прикрыла глаза и, от усталости, отключилась на неопределённое время. Ей приснился хороший сон, в котором она снова была маленькой девочкой и жила вместе со своими обоими родителями в их небольшой, но уютной квартирке в Петербурге. Сон был настолько реален, что, проснувшись и поняв, что это всего лишь сон, Василиса немного всплакнула.

Затем она украдкой посмотрела на монаха-отшельника и почувствовала, что страшно голодна. Девушке показалось, что монах тоже спит. Она достала свой пустой термос, в который дедушка Женя наливал собственными руками её излюбленный отвар, зажмурила глаза и сконцентрировалась на образе деда. Вскоре она услышала бурление-шипение концентрата, вновь заполнившего термос-матрёшку до краёв, и сделала пару больших глотков, не открывая глаз. Удивительно, но Василиса тут же почувствовала, что она сыта, довольна и спокойна. Словно дома побывала. В то же мгновение она провалилась в сон, без сновидений.

Выспавшись и с наслаждением потянувшись, Василиса взглянула на часы, что ей, на время путешествия, одолжила Мишель. То были необычные часы. Часы показывали не только, который час. Но и который день. И который год. И измеряли давление. И считали количество шагов. В общем, Вася поняла, что с момента её прихода в пещеру прошло почти двенадцать часов, и ей пора бы отправляться в обратный путь. А она так и не узнала того, что хотела узнать. И для чего прилетела на Тибет. И пришла в эту келью. К этому монаху-отшельнику. Который, по-прежнему, молчал и спал. Или делал вид, что спит.