- Неважно, - огрызнулась я, не желая признавать, что осталась в дураках. Вернее – в дурочках. - Не знаю, как ты это провернула, - обратилась я к Вольпиной, - но уверена, что это ты.

- Конечно, не я, - ответила она с улыбочкой. – По-моему, ты немного расстроена. Тебе надо отдохнуть и успокоиться. А мне пора на занятия! – она помахала мне рукой и сказала, прежде чем уйти: – Не бойся, меня не привлекают старые дядечки. Они такие серьезные и скучные.

- Вот ведь дрянь! – процедила я сквозь зубы, глядя ей вслед.

- Почему ты так говоришь? – упрекнул меня Анчуткин, тоже глядя вслед Вольпиной и даже поправляя очки, чтобы лучше видеть. – Она ведь тебе ничего плохого не сделала.

- Ты спятил, что ли? – грубо ответила я. – Она же змея – это сразу видно. Хотя, как ты разглядишь – ты же в очках!

Анчуткин обиженно замолчал, а я почувствовала необходимость что-нибудь разбить. О чем она там разговаривала с ректором? И интересно, где у них занятия сегодня вечером?..     

6. 6

Следующими лентамибыли занятия по физическому внушению. Но вместо прежнего преподавателя Ягушевская представила нам нового. Им оказался тот самый дядя-шкаф, которого мы с Анчуткиным видели вместе с профессором Облачаром.

Анчуткин забыл обижаться и теперь таращился на Быкова – почти точно так же, как до этого – на Вольпину. Но в этом случае я его прекрасно понимала. Новый преподаватель и правда привлекал всеобщее внимание – и ростом, и статью, и смешливым прищуром глаз.

- Господа студенты, - представила Барбара Збыславовна, когда мы выстроились в спортзале, - с этого дня у вас новый наставник. Быков Иван Родионович. Он же будет вести занятия по магии ближнего боя. С этого дня поступаете в его распоряжение.

- Я же говорил, - шепнул мне Бориска, а я двинула ему локтем под ребра, чтобы помалкивал.

- Ну, бойцы? – весело сказал Быков, когда Ягушевская оставила нас. – Готовы поразмяться? – и он прихлопнул кулаком о ладонь, отчего впечатлительный Анчуткин чуть не подпрыгнул.

Быков сбросил спортивную куртку и остался в майке-боксёрке. Мышцы так и перекатывались под его кожей, и, несмотря на крепкое телосложение, на нем не было ни капли жира. Одни только мускулы.

Первый урок начался, как ознакомительный, и Быков пожелал познакомиться с каждым из студентов. Он шутил и посмеивался, подставлял ладонь, чтобы проверить силу удара, и парни старались во всю – лупили по широкой, как доска, ладони, как по боксерской груше. Но Быков только крякал – довольно или насмешливо, и ни разу не покачнулся. Царёва он похвалил за отличную форму, Анчуткину порекомендовал усиленное белковое питание, а когда очередь дошла до меня, и я сделала шаг вперед из общей шеренги, называя фамилию, Быков расплылся в улыбке.

- Такая маленькая… - сказал он, оглядывая меня с ног до головы. – Жар-птица?

- Угу, - ответила я. «Маленькая» - мне решительно не понравилось.

- Она подтягивается больше всех в группе! – выпалил Анчуткин.

- Ого! Даже так? – прогудел Быков и присмотрелся ко мне повнимательнее.

- Я все равно могу больше, - проворчал Царёв.

Быков обернулся к нему неожиданно легко и гибко:

- Докажешь? Прямо сейчас?

Я хмыкнула и поглядела на Царёва приглашающе. В прошлом году я обставила его на подтягиваниях, обставлю и в этом.

- С девушками не соревнуюсь, - с достоинством ответил Царёв.

Анчуткин захихикал, Быков рассмеялся – добродушно, раскатисто.

- А вот это зря, - сказал он. – Иногда бывают такие женщины, которые тебя на хлеб вместо масла намажут и съедят.

- Это про Василису, - подхватил Анчуткин и тоже засмеялся. Остальные студенты поддержали шутку, и Царёв тоже покривил губы – вроде как посмеялся вместе со всеми.