Уже входя в столовую, я распечатал конверт и обнаружил в нем то, о чем Жорж Павлович в голосовом сообщении мне сказать не соизволил – квитанцию банковского перевода на мой счет 5 300 рублей. Ну, что ж, приятно. Даже очень. Значит, теперь за деньгами мне не придется ездить на Прокатную – мой заработок будет поступать на мой счет в банк.

Я сел за обеденный стол напротив мамы и рядом с хлебной тарелкой положил квитанцию и конверт - намеренно на видное место. Ох, это женское любопытство! Елена Викторовна тут же взяла прямоугольник плотной бумаги, потом перевела взгляд на меня:

- Саша, я смотрю у тебя дела с деньгами очень хорошо, - сказала она с какой-то непонятной мне улыбкой. – Ты их чуть ли не каждый день делаешь. Из воздуха что ли?

- Не совсем так, мам. Не из воздуха, из эрминговых потоков. И далеко не каждый день. Теперь бухгалтерия Директории будет перечислять мне доход раз в неделю. Скоро суммы будут покрупнее. Мам, мне хочется тебе что-нибудь купить. Мы вроде как собирались, выбрать тебе платье в «Золотых Лилиях», - напомнил я. - Или желаешь что-то более интересное?

Ксения подошла к краю стола и ждала, когда я закончу разговор с графиней, чтобы огласить меню. Я не стал мучить служанку ожиданием и сказал:

- Ксюш, мне то же самое что маме: борщ, жаркое, салат не надо.

- Саш, ты слишком вольно общаешься со служанками. Так нельзя, - сказала графиня, игнорируя мое предложение по покупкам. – И объясни мне теперь, что у тебя с Ковалевской? Сейчас меня это заботит больше всего, а не всякие «Золотые Лилии», - она наклонилась над столом и, понизив голос, спросила: - Что вы делали вместе всю ночь? Ты что, переспал с ней? Правду говори!

На ее грозный вопрос я кивнул.

- Какой ужас! – глаза графини расширились, словно она увидела перед собой действительно что-то страшное.

- Вовсе нет, мам. Не поверишь, но не было ужаса - все было чудесно, - я едва сдержал смех и отвернулся к окну.

- Саша! – Елена Викторовна стукнула кулаком о край стола. – Это не смешно! Это вообще очень-очень не смешно! Ты представляешь, что будет если об этом узнает князь?!

- Ну да, представляю. В общих чертах, - я благодарно кивнул Ксении за поднесенный борщ и сметану. – Очень скоро мы узнаем, что будет: Ольга, скорее всего, поделится этой новостью с Борисом Егоровичем и Татьяной Степановной.

Мне кажется, мама слегка побледнела.

- В смысле «поделится»? Она пожалуется им на тебя? – дрогнувшим голосом произнесла графиня.

- В смысле «пожалуется»? Чего же Ольге-то жаловаться? Я же сказал, все было великолепно, – меня раздирал смех, но я держался.

- Ты издеваешься надо мной? – теперь мама явно рассердилась и даже отодвинула недоеденный борщ.

Пожалуй, я переиграл.

- Мам, если серьезно, то Ольга не считает нужным скрывать это от родителей. В чем я ее очень поддерживаю. Оля уже достаточно взрослый, самостоятельный человек. Да, родителям может это не понравиться, но в конечном итоге, что касается нас двоих принимаем решение только мы и несем ответственность за эти решения мы, - сказал я, пересказывая суждения Ковалевской, которые мне были близки.

- Ты не понимаешь, что может из всего этого выйти! Ты, видите ли, взрослым себя почувствовал, теперь еще и она! Ксения, уйди на кухню и закрой дверь! Я говорю с сыном! – сердито отослала служанку Елена Викторовна.

- Мам, дай руку, - я взял ее ладонь, пуская «Капли Дождя». – Я прекрасно понимаю, что может быть и по большому счету возможных варианта здесь два: либо мы с Ольгой поженимся в начале осени, либо это сделаем позже – в зависимости от того, когда нам позволят обстоятельства. Обстоятельства – это ее дальнейшая учеба в университете и моя в суворовке, которая, как ты знаешь, теперь под большим вопросом. Да, возможно недовольство со стороны Бориса Егоровича и Татьяны Степановны, но все это – вопросы решаемые. Я знаю, что князь не против видеть во мне пару его дочери, иначе он не отпускал бы Олю со мной на прогулки с такой охотой. Еще я знаю, что родители Ольги считаются с ее мнением, и если Ольга решит так, то они примут ее решение с уважением.