- Войди, Саш. Я готова…

- Да, моя любимая. Может быть немного больно, - ложась на нее, я поцеловал ее в губы.

Мой твердый, нетерпеливый жезл уперся в мокрую щелочку, настойчиво ища вход.

- В тебя нельзя кончать? – спросил я, снова целуя губы.

- Сегодня можно, - она обхватила меня, страстно прижимаясь грудью и животом.

Головка моего воина наконец нашла заветную пещерку и медленно погрузилась в нее.

Ольга тихонько застонала, зажмурившись, отвернув голову к корзине с цветами.

Я нажал сильнее, растягивая своей твердью ее узенькое лоно. Еще слабое движение – Ковалевская вскрикнула и дернулась подо мной.

- Больно? – я замер.

- Все хорошо. Продолжай, мой мучитель, - она крепко сжала меня и принялась целовать в плечо.

Я двинулся в ней плавно вверх-вниз, чувствуя, как с каждой секундой завожусь сильнее, и княгиня все с большим желанием отзывается на мои проникновения: ладони княгини с жаром потирали мою спину, а губы впивались в мое плечо, уже без нежности, но с ненасытностью.

Ее лоно туго сжимало моего окаменевшего от желания воина, и он скользил в ней все смелее, проникая глубже. Я чувствовал, как между нами разгорается пламя. Оно пошло огненной волной от низа живота вверх, распаляя каждую клеточку тела, и я потерял всякую осторожность. Это же сладкое пламя уже захватило мою возлюбленную, она больше не чувствовала боли, чувствовала лишь жар, сжигавший нас двоих. Княгиня выкрикнула мое имя, вонзила коготки в мои ягодицы, резко прижимая их к себе и задрожала, словно ящерка, извиваясь подо мной. Меня всегда восторгают такие мгновения – я в ответ тут же взорвался. Взорвался мощно, точно огненный вулкан.

Ольга не отпускал меня еще несколько минут, крепко обняв, не давая даже пошевелиться. Чуть успокоившись, разжала руки и шепнула:

- Как же это хорошо! Если бы не было так больно в начале, то я бы, наверное, улетела на небеса или бы сгорела прямо здесь. От меня остался бы один пепел.

- Следующий раз больно не будет. Но на небеса только вместе со мной, - сказал я, наслаждаясь от прикосновений ее сосков к моей груди.

- Мне придется поверить тебе, такому опытному и коварному любовнику. Пусти, мне надо в ванную, - она встала, прихватив полотенце с большим красным пятном, подняла с пола халат и пошла к приоткрытой двери, где над розово-мраморной чашей склонилась скульптура Афродиты.

Мы долго лежали под покрывалом прижавшись друг к другу. На столике стояла открытая бутылка «Ночи Киприды», оставшись почти полной – просто захотелось немного промочить горло и мы сделали лишь несколько глотков из одного бокала.

- Ты хотела бы проснуться утром со мной? – спросил я, поглаживая спину княгини.

- Здесь? – она повернула голову ко мне. – Да. Я об этом уже думала и поняла, что очень хотела бы. Дай мне эйхос, - попросила она, протянув руку к тумбочке.

Я дотянулся до него и, вложив в ее ладонь, спросил:

- Что ты задумала?

- Нужно папу предупредить, - Ковалевская, покручивая лимбы, набрала нужный номер и нажала на боковую пластину. Затем произнесла, поднеся эйхос к губам:

- Пап, прости если разбудила. И прости за то, что скажу. Я ночевать сегодня не приду. Так надо. Останусь до утра с Сашей Елецким. Мы в Хрустальной Игле. Скажи маме, чтобы не волновалась. Не знаю, заеду ли домой перед школой. Наверное, нет. В общем не беспокойтесь за меня. Целую.

- Ты это сказала отцу? – изумился я. – Не боишься родительского гнева?

- А как мне нужно было сказать? – Ольга удивленно смотрела на меня.

- Обычно в таких ситуациях девушки говорят: «Я останусь в гостях у подруги», - я встал, чтобы отстегнуть от ремня свой эйхос.