– Пресса, Александр Петрович! Хоть мы на небесах, но вот свежая пресса! – Бабский восторженно потряс одной из газет, лежавших на столе. – Афина где-то раздобыла! Никак ограбила газетный ларек в Лондоне! – он засмеялся собственной вовсе не смешной шутке.

– Пресса, это хорошо. Чего интересного пишут? – я присел рядом, отломив треть от увесистой кисти винограда. – Кстати, Арета где?

– Не знаю, ваше сиятельство. Элизабет с братом куда-то туда пошли. Барон рассказывает очень интересные вещи, очень хотел бы послушать его историю, но они решили уединиться. А богиня, на то она и богиня – неуловима и нам точно не подотчетна. Лучше послушайте, что пишут! – поручик развернул свежий номер «Hot news» и прочитал жирный заголовок: – «Русские дворяне опустились до воровства»! – повернул газету так, чтобы я видел вечернее фото замка Увядшей Розы. – Далее… Бабский схватил другую газету и пафосом продекламировал: – «Британия лишается исторических ценностей и могущества»! Еще так: «Русские бандиты повсюду!». И вот, вот самое интересное… – Алексей взял «London Express» и прочитал самый верхний заголовок, напечатанный опасно-красным: – «Граф Елецкий обчистил герцога Уэйна! Это война!», – и тут же добавил: – Правда, про войну в статье ни слова. Зато есть ваше фото, чтобы в Лондоне каждый прохожий от вас шарахался!

Бабский протянул мне газету, я развернул ее и увидел свою фотографию шестимесячной давности и прочитал: «Кровавый след русского графа по нашей столице начался в пятницу, 15 июня. Как нам удалось выяснить, он скрывался под именем некого Джеймса Макграта. По свидетельствам очевидцев, в его банде было не менее пяти человек…».

– Забавно. Кажется, именно так и было, правда у них проблемы с арифметикой, – я перевел взгляд на Бабского. – Сэм, ты же срать часто бегаешь. Эти газетки на жопные нужды пока не порти – я их перед сном почитаю. Сейчас чего-то неохота.

– Там еще про Элизабет кое-что написано! – не унимался Бабский.

– Хорошо, хорошо, вечером. Может, за ужином, если к нему появлюсь. Сейчас хочу прогуляться немного. Так сказать, дать отдых уму и душе, – я взял со стола сырную лепешку, завернул ее в газетный лист, прихватил со стола пару яблок, кувшин с остатком вина и направился к лесу.

Мне в самом деле хотелось отдохнуть от всего: от богинь, от этих историй, от сплетен и всяческих проблем. Я долго поднимался по тропе к родникам, где когда-то мы останавливались с Ольгой Ковалевской и думал, что нет в этом мире женщины лучше, чем моя невеста. Нет, не подумайте, эти мысли вовсе не камешек в огород Артемиды: я ее по-прежнему люблю. Да разве я могу любить ее меньше из-за какой-то ничтожной склоки? Небесную Охотницу вполне можно понять, и я ее ни в чем не обвиняю. И Геру можно понять. И госпожу Бондареву. У каждой свои завихрения, которые делают этих женщин лишь привлекательнее для меня. Я их понимаю. Но в отличие от Ольги, они не стараются понять меня. Ну и ладно – это я как-нибудь переживу, так даже интереснее.

Я разбавил остаток вина чистейшей родниковой водой, сел в тени белой ольхи, любуясь видом на снежные горы и отгоняя прочь все мысли. Мне хотелось просто побыть одному.

К ужину я опоздал. Возвращался с гор, когда уже стемнело – пришлось пустить светляка, который подсвечивал тропу. Когда я добрался до дворца Артемиды и поднялся на террасу, меня встретила только Стрельцова, шепнула, что переживала за меня и сказала, что я должен обязательно услышать историю Майкла. Должен, так должен. Я не сомневался, что история будет интересной и сам хотел получить ответы на многие накопившиеся вопросы, проверить свои догадки. Все-таки Майкл Милтон из малозаметного молодого человека как-то неожиданно для меня превратился в человека очень видного, интерес к которому проявляют боги.