– Да что ж с тобой делать, а, – сокрушился он. – И вот смотрит же своими глазищами зелеными. Аж светятся. У.

– Да никто не заметит, – улыбнулась я еще шире. – Я же на метле. Мигом туда, там поношусь, поищу, кого надо. И сразу обратно. Асмодей очередную кашу заварил. На той стороне может быть живой.

Харон всплеснул руками, послышался жалобный стон.

– Да что ж вы все время работать-то не даете. Опять этот похотливый черт…

– Демон, – поправила я.

– Да какая разница, – отмахнулся перевозчик. – Все равно мне опять придется отчеты строчить и нагоняи получать. Вот чует мой балахон.

– Ну а что делать? – развела я руками. – Тут сам решай, или меня пусти, или в Аду будет бродить живой.

Снова послышалось шипение, раздраженное и нервное. Перевозчик стала ходить туда-сюда. Опрометчиво приблизившиеся души отскакивали от него, как мячики.

Я терпеливо ждала. Так или иначе мне все равно придется перебраться на другую сторону. Даже на всякий случай взяла с собой монетки.

– У меня есть чем оплатить, – сообщила я.

Харон только отмахнулся раздраженно.

– За куда мне сейчас твои монетки? Если монетки – значит в один конец, поскольку мертвяк. Их в казну и в бюджет. А потом я из как обратно изымать буду?

– Э…Возврат?

– Смеешься? Какой еще возврат? Нет, Нарожденная. Не годится.

Я снова замолчала, позволяя перевозчику продолжать мерить шагами берег. Он теребил бороду, что-то бормотал, ворчал.

– Вот умеешь ты надавить на самое… Вот же Нарожденная… И Асмодей, конечно же. А как же иначе. Кто еще мог затеять кашу… Ну да, ну да… Так!

Он резко остановился и поднял на меня провал капюшона. Я аж отклонилась подальше вместе с метлой.

– Ладно. Лети, – сказал он. – Но только быстро. Без всяких там… Ну ты поняла.

Я просияла.

– Да конечно поняла. Никаких «всяких там».

Что конкретно под этим понимается, я не знала, но для убедительности продолжала улыбаться. А когда он замахал на меня, мол, давай, улётывай отсюда, даже поддала скорости.

Даже не верилось, что снова удалось так легко договориться с Хароном. И в этот раз даже Цербер не показывался, что очень радует.

Расслабившись и наклонившись вперед, я неслась над масляными водами Стикса. Его вода, густая и темная, как деготь отражала мой полет волнами и разводами.

Вообще в нем есть своя красота. Безмятежная, застывшая, потусторонняя.

Захотелось посмотреть поближе, и я спустилась к самой поверхности. Нервы это щекотало очень и весьма. Но выглядит Стикс в такой близи совсем завораживающе – даже радужные разливы смогла разглядеть. Чем-то напомнило керосин, только без запаха.

А потом произошло то, чего точно никак не ожидала.

Пузырь.

Огромный, плотный, темный вздулся прямо передо мной. На столько быстро, я успела только вскрикнуть, а потом моя метла влетела в него, меня кувыркнуло через черенок, и я полетела прямиком в воду.

В момент, когда она сомкнулась над головой, я со всей глубиной прочувствовала слово «густой».

Вязкая, тягучая, ни на что не похожая. Ее можно было бы назвать киселем, но она по какому-то невероятному закону текла. При этом обволакивала так, что я моментально ощутила себя мухой в варенье.

Но главной проблемой стало другое – как всплыть и вдохнуть. Плыть в этой тяжелой воде оказалось нереально. Наверное, душам это куда проще, а с моим вполне материальным телом задача та еще.

И все же, удерживая дыхание, я барахталась, усиленно гребя вверх.

Воздуха в легких быстро становилось меньше, платье путалось в ногах и совсем не способствовало всплыванию. И только шляпа неумолимо держалась на голове.

И, кажется, не просто держалась.

Потому, что в какой-то момент возникло четкое ощущение, что меня тащит наверх. Причем конкретно за голову.