Солнце клонилось к вечеру, облака окрысились оранжево-желтым, и лес подо мной стал особенно контрастным и зеленым. Таким я его особенно люблю. Это там, в сотне километров на запад мегаполис и дома. А здесь – красотища.

Но долго релаксировать нельзя.

Дело ждет.

Сделав большой круг, я пошла по вертикальной дуге, заводя особый пасс помелом. Воздух за ним завихрился, а я начала нашептывать то, что обычно приходиться шептать, открывая особо сложные проходы. Это Асмодею просто – вылез из камина и готов. Или Кафриэлю. Это т вообще просто возникает из ниоткуда.

Я тоже могла обойтись проходом поменьше. Но у метлы слишком большое поле – не пролезли бы.

Так что когда в воздухе возникло пылающее кольцо, я с разгона в него влетела.

Тут же в лицо пахнуло такой сухостью и жаром, что на секунду решила – я в финской сауне. Да уж, забыла я, как в Преисподней амосферно.

И запах.

Ни с чем не перепутать.

Сера.

Красно-оранжевое небо нависло тяжело, больше напоминая потолок исполинской пещеры. Земля внизу тоже ржавого цвета, по ней толпы полупрозрачных душ движутся в сторону черной полосы, которая тянется из бескрайнего лева в бескрайнее право.

Стикс.

Странно, конечно, почему в Аду все еще есть эта граница. Ведь в книгах про Ад все по-другому. Но, кто их знает.

И все же я выдохнула довольная – чудненько. Через мембрану миров я прошла. Осталось всего ничего – найти в бесконечной вариации пространства Ада конкретную душу. Желательно живую.

Стикс перелететь вознамерилась, не слезая с метлы. Но снизиться все же пришлось – Харону не понравится, если без его уведомления кто-то прошмыгнет на другую сторону.

Его я увидела издалека – в темном балахоне и с планшетом в левой руке.

Даже до сюда доносились него недовольные крики.

– Куда прешь, дурень! Сказано – мост душ откроется через час! На тот свет охота?! Ну да, конечно, охота! Идиот! Там же не Вальхала, там Ад!

Я снизилась еще немного и помахала.

Харон не заметил. Пришлось снова махать. Потом он заметил, но, кажется, не узнал. И, только когда подлетела ближе, едва не цепляя помелом макушки умерших, помахал в ответ.

– Нарожденная? – крикнул он. – Ты чего тут опять?

– Да дела неотложные, – ответила я, зависнув рядом с перевозчиком в паре метров над землей.

– У вас всегда неотложные, – проворчал тот.

Мне осталось только пожать плечами.

– Ничего не поделать. Положение обязывает. Слушай, я хотела спросить – можно мне на метле на ту сторону? Я твою лодку трогать не буду. Так что формально ни аренда не нужна, ни монетки. И вообще. Я живая. Так что не считается.

Лицо Харона скрыто капюшоном, но даже так ощутила, как оно помрачнело. Он покосился на лодку справа у маленького причала и отпихнул ногой одну из слишком настырных душ.

– Кому сказал, в очередь! – рявкнул он, потом обратился уже ко мне: – Нарожденная, ты ж знаешь, живым на той стороне не место.

– Знаю, – согласилась я. – Но я Яга. У меня есть обязанности.

– Ну да, обязанности, – еще мрачнее проговорил перевозчик. – У тебя обязанности, а мне потом отчеты строчить: почему живые среди мертвых, где лодка, почему замечена в лимбе.

– Ну Харон, – заулыбалась я. Обычно прием работал безотказно – улыбка у меня искренняя.

Тот снова отпихнул умершего.

– Что Харон? Ну что Харон? Знаешь сколько пришлось объяснять после твоего с Асмодеем вторжения? Вызывали на ковер аж к… Да ну тебя. Ты ж не поймешь. Вы, яги, народ свободный. Даже Ковен вам не указ.

– Ну Харооон, – продолжила я канючить. Для убедительности сделала самые милые глазки, на какие способна и быстро-быстро заморгала.

Из-под капюшона перевозчика донеслось натужное сопение (хотя не понятно, дышит ли вообще Харон). Он сложил руки на груди, едва не уронив планшет.