Потревоженные птенцы тут же жалобно запищали.

Петро снял, покрывавшую его рогожу и задумчиво уставился на орущих цыплят.

Около двадцати желтых комочков синхронно раскрывали клювики, требуя еды так пронзительно, что у Вари заложило уши.

– Пшена им дай что ли? – предложил Щапов, впопыхах собирая свои вещи.

– Откуда у меня пшено? Сало есть. Мука есть. Хлеб ты еще вчера сожрал. А пшена нет. Да и некогда. Женик сам покормит, – буркнул Петро, накрывая рогожей ящик обратно.

Через несколько минут они уже тряслись в уазике, направляясь в лесной массив прямо по зеленевшему гречкой полю. Проскакав по всем ухабам, автомобиль под управлением Петро уверенно нырнул в чуть видимый просвет между деревьев и заливисто урча, побежал по более или менее ровной узенькой тропе. При этом Петро гнал автомобиль так, словно он ехал не по лесу, а по гоночной трассе.

– Давай сбавим скорость? – перекрикивая гул мотора, шелест скребущихся о кузов машины веток и сумасшедший ор голодных цыплят, предложил, вцепившийся побелевшими пальцами в ручку на приборной панели, Василий.

– Держись! – крикнул ему в ответ, сумасшедше поблескивая глазами, шурин и вжал педаль газа в пол до упора.

– А…а…а… – испуганно закричала Варя, почувствовав и так исковерканным местным самогоном нутром, что они в состоянии полета.

– Кры…х, – жалобно хрустнул уазик, приземлившись на другом берегу трехметровой канавы.

От неожиданности Варвара невольно прикусила язык.

̶ Ты, что делаешь? ̶ вцепился обеими руками в горло своего шурина Василий. ̶ Ты же нас убьешь.

̶ Не скули, ̶ отмахнулся от него Петро. ̶ Все по плану.

Они еще проскакали по поломанным непогодой ночью сухим деревьям около ста метров и на всем ходу вскочили в какую-то яму, оказавшись в полной темноте.

̶ Сидим и молчим, ̶ предупредил Мошко, заглушив двигатель.

̶ Что случилось? Где мы? ̶ шепотом спросила Варвара, выбираясь между сидений.

̶ Где, где ̶ в Кейптауне, ̶ злобно прошипел Петро в ответ. ̶ Сейчас беспилотник пограничный пролетит, и дальше поедем. Телефоны выключите.

̶ Зачем? ̶ удивился Василий.

̶ А затем, ̶ взвился Мошко, ̶ что мы сейчас под землей сидим, чтобы та штука, которая в небе летает, не смогла в тепловизор засечь ни нас, ни тепло двигателя этой развалюхи. А вот запеленгует ли он сигнал телефона или нет, я не уверен – образования технического не хватает. Телефоны вам все равно не пригодятся, так связи нет.

Пока Варя судорожно тыкала пальцем в свой гаджет, а Василий растеряно шарил по карманам своего камуфляжа, Петро внимательно следил за светящимся циферблатом своих массивных механических часов.

– Все. Улетела птичка, – облегченно выдохнул, включая свет в салоне, Мошко.

– Пи, пи, пи, – тут же пронзительно запищали, до этого оглушенные после скачка через овраг, цыплята.

– Я, наверное, свой телефон у тебя дома оставил, – дрожащим от расстройства голосом, пришел к выводу Щапов.

– Ничего страшного, – презрительно хмыкнул Петро, – главное, что голову не забыл.

– И очки, – жалобно добавил оператор.

– Ты, что? Серьезно!? – заскрипела от злости зубами журналистка. – Мало того, что ты заставил меня приехать в это болото, ночевать в разваливающейся халупе с пауками, рисковать своим здоровьем в этой антисанитарии, так еще и очки забыл. Зачем мне теперь слепой оператор?

– Ничего у меня не халупа, – тут же, пока Василий размазывал рукавом сопли, обиделся Петро. – У меня один диван стоит столько денег, как соседский дом. И паук у меня только один и тот ручной – я, может, его специально держу, чтобы он мух ловил.

– А я и не того паука имела ввиду, – огрызнулась Варя.