– Да, это гуннский способ казни, – подтвердил тунгин. – Именно ее и следует применять к чужакам.

– Верно! – обрадованно закричал Эрмольд. – Так этим собакам и надо!

– Да, все по закону, – важно закивали помощники. – Все верно. На какое же время назначим казнь, господин судья?

– Полагаю, неплохо будет приурочить ее к какому-нибудь празднику, скажем – ко дню урожая. Думаю, никто не против?

– Я против, если позволите! – Расталкивая собравшихся, к дубу протиснулся высокий мужчина лет сорока, с бритым худым лицом и стриженными в кружок волосами. – Извините, мои господа, я опоздал. – Он поклонился. – Спешил как мог, но…

– Отец Ингравд… – пронеслось в толпе. – Отче…

Родион с интересом взглянул на вновь прибывшего – это еще кто? Священник, что ли? Так они, выходит, христиане? Что же тогда церкви не видно?

– Прошу простить – мой плащ в пыли, а одежда мокра от пота, – отец Ингравд улыбнулся. – Наших погибших детей не вернуть, но я уверен, их светлые души на небесах. Однако не вижу причин казнить этих антов. Месть – удел поганых язычников.

– Да что ты такое говоришь!

– Судья прав! Казнить, казнить их!

Толпа зашумела: священника никто не спешил поддержать, и ухмыляющийся тунгин хорошо это понимал.

– Так что ты нам предлагаешь, уважаемый отец Ингравд?

– Предлагаю сохранить им жизнь…

Толпа зашумела еще более возмущенно, молодежь засвистела, кто-то даже запустил в святого отца камнем, правда, не попал. Не очень-то они почитают служителей церкви! Может, крещены недавно?

– И использовать их для уплаты налога. Налога кровью. Эти двое, похоже, умелые воины. И, клянусь Господом и сыном Его Иисусом…

– Верно! Он верно говорит! Заплатить ими налог!

– Тем самым мы убережем от гуннского рабства двух наших юношей, разве это плохо?

– Хм, – покачал головой тунгин. – Я смотрю, не очень-то ты почитаешь Этцеля рэкса, святой отец. А мы ведь его данники, не забывай. Кстати, еще не известно, как бы все сложилось, если бы гуннам не помогли подлые анты!

– Ну, это давняя история. Относительно же смертной казни епископ наш и учитель Ульфила говорил…

Что говорил «епископ и учитель Ульфила», дослушать не удалось – тунгин снова махнул рукой, раздалось несколько ударов в медный таз или бубен, и все умолкли.

– Да, эти подлые анты достойны смерти, – с неожиданной звучностью промолвил судья. – Но и предложение святого отца заслуживает внимания. А потому я властью своей выношу вопрос на ваш суд, люди! Как в древние времена великих героев, вопрошаю: кто за то, чтобы предать пленных смерти, соберитесь слева от этого дуба, а предпочитающие отдать их в счет налога – выстройтесь справа.

Родион восхищенно присвистнул: а судья вовсе не дурак, хоть и производил на первых порах впечатление чокнутого фанатика.

Народ одобрительно загудел и живо пришел в движение, расходясь на две группы.

Пленники с волнением наблюдали. На суде присутствовали только мужчины, и толпа разделилась примерно поровну. Противники казни выглядели победнее, а стоявшие с другой стороны от дуба начали их переманивать – хватать за руки, обнимать за плечи, что-то шептать, и в итоге большинство проголосовало за казнь.

– Ну и электорат у них тут, – Родион презрительно сплюнул. – Впрочем, у нас в России не лучше: голосуют сердцем, или задницей, или печенкой, но только не головой.

– Слава Господу, сыну Его Иисусу Христу и… – Тунгин покосился на святого отца и уже куда тише добавил: – Нашим древним богам. Вот мы наконец-то разобрались с этим делом, решив его по справедливости и закону.

– Собаки! – ругался у столба Истр. – Разве ж это справедливый суд? Где ж тут законность-то?