Здесь хорошая мебель. Тоже. Фиксирую автоматически.

Очередная странность.

Мои пальцы скользят по подлокотнику дивана. Похоже, на кожу. И низкий журнальный стол между диваном и креслом будто из дерева.

— Пей, — заявляет Осман приказным тоном.

Двигает стакан ближе ко мне.

Бутылку он так и продолжает сжимать. Но это очень… узнаваемая бутылка. Черт, да такой виски потянет на сумму с несколькими нулями. В фунтах.

Какой-то бред.

Зэк отбывает срок в люксовых условиях. Его камера могла бы сойти за номер отеля. Теперь еще элитный алкоголь.

В голове не укладывается.

Поднимаю взгляд.

Его глаза пугающие. Теперь Осман больше не скалится и производит давящее, угрожающее впечатление. Сильнее, чем прежде.

— Пей, давай, — повторяет он жестко.

— Я… не пью.

— Сейчас — выпьешь.

— Нет, вы не поняли…

— Силой в глотку залить?

Понимаю, что это не просто слова. Вид у Османа очень выразительный. Будто он готов это сделать прямо сейчас. Долго церемониться с уговорами не станет.

— Мне нельзя, — отвечаю тихо.

По его заросшему бородой лицу нельзя прочесть никаких эмоций. Хотя может их и нет.

— Я родила ребенка, — добавляю. — Недавно.

— Чего? — кривится Осман.

— Родила.

— Что за херню ты несешь? — отмахивается. — Не похожа ты на рожавшую бабу.

— Это правда.

Хотя насчет «недавно» — не совсем.

Но это смотря как считать…

— Я могу фото показать, — добавляю.

Достаю из кармана телефон. Нервно тыкаю пальцем по иконке галереи, открываю снимки своей Даринки. Протягиваю мобильный вперед.

— Вот, сами посмотрите, — говорю. — Это моя дочь.

Он смотрит. Задерживает взгляд на экране не дольше секунды, после чего кривится еще сильнее. Никакая борода не может скрыть отвращения, что проступает на его жуткой морде.

— Тут еще снимки, — прибавляю. — Не лгу.

— Все, блять, — говорит Осман, раздраженно взмахивая рукой. — Хватит. Ты зачем мне все это дерьмо сейчас задвигаешь?

— Пытаюсь объяснить, — прячу телефон обратно. — Я только после родов. Вам… не понравится. Поэтому я совсем не та женщина, которая вам нужна.

+++
хотите еще продочку сегодня? Напишите в комменты;)

7. 7

На самом деле, родила я чуть больше года назад, но вряд ли заключенный будет разбираться в таких деталях. Он и на фотографию едва глянул.

Мое сердце судорожно сжимается в ожидании того, что может последовать дальше. Боюсь радоваться. Рано. Ничего непонятно. Заметно лишь то, как резко меняется настроение Османа.

Он мрачнеет сильнее. В его глазах сквозит недовольство пополам с раздражением. Похоже, информация про ребенка ему не слишком нравится. Вероятно, портит настроение.

Хорошо…

Решаю прибавить еще кое-что. Чтобы уже наверняка вызвать у него эмоции, которые плохо сочетаются с возбуждением.

— Это было очень болезненно, — замечаю, стараясь скрыть нервную дрожь в голосе. — Долго. И врачам пришлось делать рассечение…

— Блядь, — рявкает Осман, раздражаясь еще сильнее. — Сказал же, хватит! Что за херня?

Теперь молчу.

Злить его тоже нельзя. Перегибать. Но кажется, поздно.

В напряжении наблюдаю, как он кривится сильнее, а после прикладывается к бутылке, которую сжимал в руке. Жадно делает несколько крупных глотков.

Меня прошибает холодный пот. Тревога нарастает до максимума.

Дурной знак. Неизвестно, как алкоголь подействует на этого типа. Он и трезвый выглядит угрожающе. А если выпил, то неизвестно, какой дальше может быть эффект.

В следующее мгновение Осман с грохотом ставит бутылку на стол.

Его тяжелый взгляд снова вбивается в меня. Задерживается на груди, движется ниже.

Пиджак остался в машине. Я сопротивлялась так, что он сполз с плеч из-за борьбы.

К сожалению, сейчас я в довольно обтягивающей кофте. Хоть выреза нет, ткань доходит под самое горло, выглядит это не очень.