Варшавское восстание 1944 г. Движение Сопротивления в Польше 1939-1945 гг. Направления. Программы. Практика. Результаты. Часть 2 Валентина Парсаданова

Ставка Верховного Главнокомандования 12 апреля 1944 г. определила, что целями летне-осенней кампании 1944 г. будут: очистить территорию страны от немецко-фашистских захватчиков, восстановить государственную границу от Баренцева до Чёрного моря, выйти к границам Германии и начать освобождение оккупированных нацистами стран.

В 1941 г. в июле, напомним, вопрос о советско-польской границе был оставлен открытым. В декабре 1941 г., когда была установлена демаркационная линия между действиями советских и польских партизан, она проходила по линии границы 1921 г. Используя это обстоятельство, командование АК обращало на регион Западной Украины и Западной Белоруссии особое внимание, доказывая его «польскость». Но это же обстоятельство не мешало советской стороне считать регион советской территорией, частями воссоединенных территорий украинского и белорусского народов. Именно этот регион предстояло освобождать от нацистов в первую очередь. Готовиться к акции начали загодя, монтируя еще в условиях подполья с весны 1943 г. советское «подпольное» государство со всеми его атрибутами, подпольными обкомами и облисполкомами (в ряде случаев), госбезопасностью, разведкой, военными (партизанскими) силами, которые преобразовывались по образцу регулярной армии, как дивизия под командованием С. Ковпака, перешедшая под командование П. Вершигоры. В регионе надо было установить отношения с местными партизанскими отрядами разных направлений и национальностей – польскими, украинскими, белорусскими, литовскими и т. д.

Относительно Армии крайовой, надеясь еще урегулировать политические проблемы с польским правительством и не желая дополнительно осложнять отношения с союзниками, советская сторона первоначально действовала «по сложившимся обстоятельствам». 12 октября 1943 г. советское руководство получило сообщение, что главнокомандующий польской армией «с согласия правительства и президента дал инструкцию уполномоченному польского правительства в Польше готовиться к оказанию сопротивления Красной армии». Польские вооруженные силы должны в силу этих инструкций вести беспощадную борьбу с просоветским партизанским движением в Западной Украине и Западной Белоруссии, готовить всеобщее восстание в этих областях при вступлении туда Красной армии. Опять оговорка, что не все члены правительства поддержали это противостояние СССР и Польши. 27 ноября подготовленная инструкция по акции «Бужа» («Буря») была направлена в Варшаву руководству АК и делегатуре.

По завету Сикорского, Армии крайовой надлежало продемонстрировать Красной армии «польскость» Вильно и Львова. По замыслам создателей плана «Бужа» АК должна была «за пять минут» до прихода Красной армии напасть на арьергарды вермахта и создать условия для взятия власти в освобожденной местности органами делегатуры. В 1944 г. план модернизировали— теперь рекомендовалось захватить крупные населенные пункты, города и узлы транспорта и связи. Правые силы, связанные с НСЗ, подняли кампанию против даже разговоров о всеобщем антигитлеровском восстании в Польше. Дескать, в конкретных условиях оно будет выгодно только СССР. В результате возник разнобой в позициях правительства, делегатуры и командования АК: уходить за Буг или вступать в соглашение с Красной армией? Соснковский в итоге занял позицию не чинить препятствий Красной армии, пусть большевики освобождают Польшу от немцев, а потом мы им покажем. Но единого мнения уже не было, как не было и единства позиций и безусловного подчинения части «низов» АК ее «верхам».

Советской стороне вопросы восстания в Польше не были новостью. О намерении организовать восстание говорил Сталину Сикорский в декабре 1941 г. В феврале 1943 г. о том же вел речь посол Т. Ромер в Кремле. Как было сказано, еще до конференции в Тегеране советские разведчики сообщили о плане восстания под наименованием «Бужа».

Суть корреспонденции между Варшавой и Лондоном была известна СССР: в лондонском центре кодов и шифров действовал член «Кембриджской пятерки» Джон Кернкросс. (Приходится констатировать, что в этом же центре перехватывали переговоры по радио Красной армии в Праге и в других освобожденных районах Польши.)

Советская разведка имела контакты в командовании АК, в делегатуре и даже в эмигрантском правительстве. В архивах РФ имеется достаточно полное досье радиоперехвата переговоров отрядов АК на местах с командованием в центре и между отрядами.

Миколайчик 31 июля 1944 г. сказал Молотову, что польское правительство просило своего английского союзника сообщить в Москву о плане «Бужа». Достаточно верных сведений о его передаче у автора нет, кроме уже процитированного послания Черчилля Сталину о том, как будут о себе заявлять подпольные власти делегатуры. В подтверждение тезиса об умолчании английской стороны свидетельствует нотная переписка НКИД и Foreign Office в августе-сентябре 1944г.

Противодействовать логике ведения войны руководство «лондонского» лагеря, однако, не смогло. Комендант АК 12 января 1944 г. издал приказ, в котором, по сообщению газеты «WRN», говорилось: «В настоящий момент повторного переноса фронта в наши государственные границы мы не отказываем советским армиям, вступающим в Польшу, в войне на наших землях. Напротив, борьбу эту Армия крайова поддержит в меру наших сил и государственных интересов в рамках решения правительства республики и приказов главнокомандующего. Но Польша не поддается политическому давлению, отвергает попытки лишить ее свободы организации национальной и государственной жизни в соответствии с собственными политическими и общественными идеалами».

Инструкция правительства делегатуре предписывала создание двух «комплектов» властей. Один с приходом Красной армии выходит из подполья, другой —остается в конспирации и продолжает борьбу.

Рада едности народовой и делегат опубликовали заявление о вступлении советских войск в Польшу. В нем говорилось, что, хотя войска СССР вступили на территорию страны без согласия польского правительства, они сражаются с общим врагом —Германией, поэтому относиться к ним надо лояльно, «пока действия их будут согласовываться с международным правом». Но в этом же документе говорилось о непризнании никаких «самозваных правительств и рад», о запрещении полякам вступления в Красную армию или армию Берлинга.

В связи с предстоящим открытием второго фронта командование западных союзных войск рассматривало вопросы использования сил европейского движения Сопротивления, в частности Армии крайовой. В октябре 1943 г. начальники штабов пришли к выводу, что при высадке во Францию действия АК никакого значения иметь не будут. От АК ожидаются лишь данные разведки. Статуса комбатантов АК не заслуживает. Запросили Сталина, как он отнесется к повстанческим действиям АК. Ответ гласил: если эти вооруженные силы предварительно не подчинятся советскому командованию, то терпеть их не будут. Сообщивший об этом запросе и ответе Л. Миткевич1, польский представитель при Главном штабе союзников в Вашингтоне, прибавил, что ответ был однозначным и с военной точки зрения правильным. Хотя саму проблему возможности установления военного сотрудничества Красной армии и борющихся против гитлеровских оккупантов сил польского подпольного движения Сталин еще не отрицал. В послании Рузвельту от 24 июня 1944 г. он писал: «Это, безусловно, является теперь актуальным делом для окончательного разгрома нашего общего врага»/157/. Условия для договоренности с Миколайчиком не изменились.

Миколайчику, который обратился за содействием в осуществлении плана «Бужа» к американским и английским властям, сообщили, что в соответствии с межсоюзническими договоренностями, Польша находится в сфере действий советских войск и поэтому предполагаемые акции АК не могут быть предприняты без согласия и координации действий с Советским Союзом. Как записал Э. Рачинский в своем дневнике, Черчилль 31 мая 1944 г. говорил Миколайчику, что «мы (поляки – В. П.) должны выбить у себя из головы антисоветскую политику, мы не можем ожидать, что британские и американские солдаты пойдут на смерть ради наших прекрасных глаз, мы напрасно стараемся поссорить великих союзников».

В соответствии с продолжавшимися еще попытками установить официальные отношения СССР с польским правительством, советское командование пошло на контакт с отрядами АК на Волыни, где начиналась акция «Бужа». Когда 20 марта состоялась первая встреча представителей 27-й дивизии АК под командованием Оливы (Яна Киверского) с командованием 47-й армии, военный совет 1 БФ в благожелательном тоне информировал о ней Ставку. 24 марта последовала директива Ставки. Совместные действия партизан АК с Красной армией были расценены как желательные при условии полного стратегического подчинения АК Красной армии. Ибо «двоевластия в военном деле быть не должно». При подчинении АК планам советского командования сохранялись бы беспрепятственные политические контакты АК с командованием польских сил на Западе. В случае принятия этих условий Ставка считала возможным снабжение АК всем необходимым для ведения боевых действий, принятие на полное материальное обеспечение и использование для выполнения боевых задач на одном из участков фронта. В случае же отказа АК «совместные действия с Красной армией, а также материальное обеспечение с нашей стороны считаются недопустимыми».