Кто-то сзади накинул ей на плечи одеяло, но Динка не пошевелилась, дожидаясь, пока теплые ладони на ее плечах не исчезнут. Мысли двигались в голове медленно, словно пучки нитчатых водорослей, проплывающие за бортом. Многое в поведении Штороса оставалось непонятным. Его неприкрытая ненависть к представительницам женского пола, жестокое обращение со шлюхами, хладнокровное убийство десятков беспомощных женщин и девушек в каждой из разоренных ими деревень.

Ведь, судя по его рассказу он много лет был примерным семьянином и любящим отцом. А затем покорителем женских сердец и всеобщим любимцем. Как он стал таким, каким его знала Динка? Неужели отказ возлюбленной настолько покалечил его душу или было еще что-то, о чем он умолчал? Неужели она отвергла его повторно? И за что? Он до сих пор любит ее? А как же дети? Скучает ли он по ним? Раньше он никогда не упоминал о детях. Откуда в его сердце столько жестокости? Он как будто мстит всем женщинам за то, что сделала с нем возлюбленная.

Лишь для нее, Динки, он почему-то сделал исключение. Только благодаря тому, что она наделяла его силой? Для нее он вспомнил все свои умения в искусстве ублажать женщину, чтобы заполучить глоток силы, который поддерживал в нем жизнь. Однако случайно оброненная фраза «Вот значит какого ты обо мне мнения…» и пронзительный взгляд зеленых глаз вновь ставили все с ног на голову. А укусы... Динка вспомнила острые клыки, болезненно впивающиеся шею, и непроизвольно потерла это место. Парные ранки от клыков давно уже зажили, не оставив следов.

Оставалось только догадываться что происходило в его душе в этот момент. Динка моргнула и вцепилась в весло, обнаружив, что лодка давно уже дрейфует без должного управления. Поступательное движение вперед, которое обеспечивали гребцы на корме тоже прекратилось. Динка обернулась. Четверо варрэнов с удивлением смотрели на небо, с которого большими белыми хлопьями падал первый в эту осень снег.

11. Привет, русалка

Динка улыбнулась. Они же в этом мире полгода. Значит, они появились весной, когда снег уже растаял и не видели этого явления природы.

— Это снег, — пояснила она в ответ на взгляды, обратившиеся к ней. — Теперь вместо дождя полгода с неба будет падать снег, покрывая землю.

Тирсвад подставил ладонь и пушистый снежный комочек опустился ему на руку, тут же растаяв и оставив на коже прозрачную капельку.

— В вашем мире не бывает снега? — спросила она, с улыбкой наблюдая за мужчинами, которые словно дети, ловили и пытались разглядеть снежинки.

— Нет, не бывает. Какое любопытное явление природы, — отозвался Хоегард. Он догадался поймать снежинку на край одеяла, но она тут же растаяла от его дыхания, едва он склонился над ней.

— Да, только очень холодное, — грустно отозвалась Динка, отворачиваясь и кутаясь в одеяло. Она и раньше не испытывала радости от наступления зимы, и сейчас первый снег вызвал новую волну печали в ее душе. А снегопад все усиливался, превращая окружающий мир в вихрящийся белый круговорот.

— Может пристанем к берегу, разведем костер? — предложил Тирсвад. — А то в такой мгле и наткнуться на что-нибудь можно.

— Полжизни бы отдал за натопленную баню и мягкую постель, — проворчал Хоегард, сгребая Динку в охапку и усаживаясь на ее место. Динка мурлыкнув, уютно свернулась клубочком в его руках. С этим она была полностью согласна. Хоегард перехватил руль и уверенно направил лодку к едва виднеющемуся сквозь снегопад берегу. Вожак и Шторос налегли на весла. Динка осталась на носу, соскользнув в ноги Хоегарду, чтобы не мешать ему, и закутавшись в одеяло до самого носа. Берег постепенно вырисовывался сквозь белую пелену. Однако вместо заболоченной поймы реки их глазам предстали ряды аккуратных домиков, причалы и мостки, привязанные к столбикам лодки.