– Я не Мария! Я ваша племянница, Нина. Моя мама была родной сестрой вашей жене, – девушка пыталась поднять старика. – Пойдёмте в дом, я вам всё расскажу.

Долго не мог прийти в себя Иван. Но постепенно из рассказа девушки стал немного понимать, что происходит. Её сходство с женой было очень сильное. Ведь он помнил свою Марию совсем молодой, и будто не было прожитых в одиночестве лет. Он силился понять, о чём говорит Нина, но в голове была одна мысль «Мария! Мария!»

А когда страсти улеглись, Иван спохватился:

– Чего же это я так сродственницу встречаю?! – и засуетился по дому.

Когда закипел самовар, гостья вышла из комнаты переодетая и немного отдохнувшая. Иван поставил на стол нехитрую снедь.

– Чем богаты, – смутился он.

– Не беспокойтесь. Я не голодна. Вот только устала очень, – Нина разлила себе и Ивану чай.

– Надолго ли к нам? – сдавлено спросил он.

– Навсегда! Если, конечно, вы не против.

– Что ты, что ты! Вот радость-то какая! Да живи, сколь хошь! Места хватит. Вот только провиант у меня скудный.

– Это ничего. Как-нибудь. Руки – ноги, слава Богу, на месте. Да и деньги есть. Проживём, – совсем другим тоном сказала Нина.

– Мать твою Марфой звали?

– Да, Марфой.

– А давай, дочка, я тебя Марфой звать буду. Вроде, как в память о матери. Мне жена про неё много говорила. Да и то, имя твоё в нашей деревне странно звучать будет, пересуды разные пойдут. А так будешь дочкой моей, Марфой. Новая жизнь – новое имя.

– Марфой так Марфой! Я согласна, – каким-то новым для себя голосом сказала Нинель.


***

Откуда взялась в деревне Марфа, никто толком сказать не мог. Просто появилась и всё. Порядок навела в доме, во дворе. Иван стал ходить чистым да сытым. Но даже по пьяни, никто не мог у него выведать, что за девка живёт в его доме.

–Дочь она мне, Богом данная – вот и весь сказ.

Дочь – не дочь, но для жены молода. Да ещё бабы говорили, что больно на его жену – колдовку та девка похожа была. Много судачили про неё местные бабы, подойти с расспросами к ней пытались. А она так посмотрит своими огромными глазищами, что у смельчаков тех душа в пятки уйдёт, страх да беспокойство одолеют. И бежали они от этих глаз куда подальше. На селе она редко появлялась, всё больше дома была. И хоть сторонились и побаивались Марфу деревенские бабы, а чуть что, к ней за помощью обращались. Знаниями она владела огромными, хоть и молода на вид была. Да ещё даром каким-то особым обладала, чего никак не могли понять бабы. Нет, конечно, были и у них в селе бабки знающие, но не со всякой бедой они могли справиться. Коль хворь мальца прихватит, или роды у кого трудные – шлют гонца к Марфе. Та не отказывала, приходила. Прямая, в чёрном платке, молчаливая. Глаза большие, мудрые. Войдёт в избу, крест перед иконой наложит. Лёгкий поклон всем отвесит. И сразу вокруг тишина воцаряется… Не одну жизнь спасла.

А только вскоре и с Иваном беда приключилась. Как-то вечером, зашёл он к другу-соседу своему Григорию. Странный какой-то. Встал посреди избы, поклонился в пояс на все четыре стороны и сказал:

– Проститься я пришёл! Жена моя, Мария, за мной ныне ночью придёт!

–Сдурел, старый, что ли?– Григорий с домочадцами уставились на него.

–А понимай, как хошь, да лихом не поминай! А ещё прошу, если что, пособи Марфе, дочке моей. Гордая она, сама помощи не попросит. Так что просьбу мою помни – пособи!

Ещё раз поклонился всем, шапку на голову одел и в сени вышел. Да вдруг вернулся и с какой-то странной улыбкой сказал:

– А гроза ныне знатная будет!

На том и ушёл. И впрямь, в эту ночь гроза разразилась не шутейная! Всё громыхало да сверкало так, что не приведи бог!..