– Как же я мог поставить бронепалубный крейсер во главе эскадры? Старый дурак, – вдруг возмутился Тыртов сам на себя, – у него же только матросов погибло не менее ста человек?
– Как-то так получилось, – тоже сам себя ругая произнес Макаров, – теоретически бронепалубный крейсер мог оторваться и отойти вправо или влево, но честь не позволила, и он оставался в строю, позволяя другим своим боевым товарищам вести огонь, нанося кораблям противника всё новые и новые повреждения.
«Но хуже всего сейчас то, – подумал Степан Осипович, – что японцы поставили классическую галочку над Т, и против их четырех крейсеров хоть и 2-го класса, у меня лишь броненосец в уязвимой носовой проекции».
– Право руля, – громко скомандовал контр-адмирал Макаров, вцепившись руками в деревянные поручни мостика. Рулевой тотчас выполнил продублированный старшим офицером приказ, и все остальные корабли русской эскадры последовали за броненосцем, тем самым, преподав японцам урок маневрирования непосредственно в бою, а не по английским учебникам.
Эскадра под Андреевскими флагами смогла подрезать корму крейсерам Того и нос крейсерам Ито. Легко и грациозно разрезав её на две равные части, вставала между двумя отрядами японских кораблей использовав орудия обеих бортов, причем корабельная архитектура, например, броненосного крейсера «Адмирал Нахимов» как раз и была приспособлена к такому повороту событий. Барбетные установки, на нем, располагались ромбом, и один корабль превратился в два. Им было удобно вести огонь, как на правый, так и на левый борт, тем более что дальномеры располагались побортно. Капитан крейсера Кашерининов Александр Парменович приказал расчетам башен носовой и правого борта вести огонь по «Чийоде», а башен левого борта и кормовой по «Акицусима», а расчетам 6-дюймовых орудий, расположенных по пять на каждый борт, выбирать не приходилось, так как было все понятно.
Время на часах показывало четверть первого часа, и русские расчеты, по полной использовали шанс, который им подарил талантливый флотоводец. Орудия правого борта броненосца «Император Николай I» и броненосного крейсера «Адмирал Нахимов» стреляли по «Чийоде», но достигли лишь близкого разрыва 12-дюймового снаряда. Один 8-дюймовый оказался воистину «золотым», попав в руль крейсера, и тот вместо разворота в право на параллельный курс, пошел прямиком на «Императора Николая I» на самоубийственный таран, подняв на мачтах два черных шара, что означало не могу управляться. Затем в крейсер, от рассерженных артиллеристов, прилетели еще восемь снарядов: в середину корпуса в бронепояс, в самый нос, сбив шток флага, третий чуть ниже, вырвав ноздрю возле клюза, в самую корму, разбив и привод руля и затопив румпельное отделение, со всякой надеждой на починку рулевой машины, опять в бронепояс на уровне ватерлинии, в район кормы ниже броневого пояса вызвав течь, опять в нос рядом с торпедным аппаратом, вызвав течь, а последнее попадание уничтожило баковую 4,7-дюймовку вместе с расчетом.
По защищенному броневой палубой крейсеру «Хасидатэ» отстрелялись правым бортом «Память Азова» и «Владимир Мономах». Капитан последнего Яков Аполлонович Гильдебранд расчувствовался и произнес словно скандируя:
«Ну и молодец же наш адмирал, сам архангел Михаил не мог бы лучше маневрировать, мы разрезали эскадру противника словно Нельсон при Трафальгаре, дождавшись, когда японцы раскочегарят машины и проскочат под нашим носом».
Крейсер «Хасидатэ» получил крупные осколки от 8-дюймового снаряда, который близко взорвался и семь 6-дюймовых снарядов: поврежден борт под орудием-монстром калибром в 32-сантиметра (некоторые японцы подумали, что если взорвется боекомплект, то и богиня Аматерасу не заметит те мелкие кусочки душ, которые останутся), в четвертое орудие по левому борту, в носовой таран, вызвав течь в труднодоступном месте, первая 4,7-дюймовка левого борта, и под ней в районе чуть ниже ватерлинии, потом аккурат в середину корпуса, затем прямо в орудие – монстр, искривив его и загнув к небу.