подняла глаза, спросила «к управляющему?» и, не ожидая ответа, сказала:

– Заходите. Он всегда свободен.

В комнате стоял письменный стол, несколько стульев и книжный шкаф. Было солнечно.

Широкие, почти на всю стену зашторенные жалюзи, окна обращены на юг. Где-то наверху

тихо шумел кондиционер. За столом во вращающемся кресле сидел немолодой полный

низкого роста мужчина. При неожиданном появлении Джона он, зевая, замер с открытым

ртом и посмотрел на входящего. В следующее мгновение он опомнился, подавил зевок и,

улыбаясь, учтиво спросил:

– Чем могу помочь, мистер… О, господин инспектор!

– Вы мистер Бейлис? – оборвал его Джон.

– Верно.

– У меня к вам несложные вопросы.

– Да, я знаю. Вы, конечно, в связи с этим… самоубийством? Ужасный случай! Просто

никак не могу прийти в себя. Я к этому отношусь очень щепетильно. Я даже на похоронах

не могу присутствовать или слышать скорбящие звуки похоронных церемоний.

Понимаете?

– Несомненно. Но на мои вопросы вы сможете ответить?

– О, да!

– Так вот, меня интересует точная дата оформления заказчиком-нанимателем этой

квартиры. На чье имя она оформлена?

– Как же, как же, сейчас, вот тут у меня… Все аккуратно записано, как полагается, – он

подошел к шкафу, взял с полки папку, быстро пролистал страницы, – вот! Главное лицо –

Клод и с ним была женщина.

– Вспомните, как он ее называл, – скрывая волнение, попросил Джон.

– А и вспоминать-то нечего. Я прекрасно помню. Он ее называл Моной. Имя вполне

запоминающееся.

При упоминании имени близкого ему человека Джон дрогнул и секунду молча смотрел

на управляющего. Создавалось впечатление, словно он пропустил последнее слово мимо

ушей и из деликатности старался самостоятельно воспроизвести его в памяти.

Бейлис настороженно посмотрел на Джона.

– Господин инспектор, вы не сомневайтесь, я говорю правду.

– Мона?

– Да, мистер Конрад. Мона. Фамилии не знаю.

– А внешность вам запомнилась?

– О, да! Это молодая леди, немного ниже вашего роста. Беленькая, очень женственна,

круглолица, милая, я бы, несомненно, сказал – красавица. Понимаете меня? Не запомнить

такую женщину. . просто невозможно.

– Одета? – сухо прервал Джон.

– А это… сейчас, – он наморщил лоб, указательным пальцем показал на Джона, – одета

в повседневную одежду, как будто с работы – темная легкая куртка, кажется, коричневая…

– Брюки бархатисто-черные, – добавил Джон мрачно.

– Верно. Вы ее знаете?

– Может быть. Так, дальше. Когда это было?

20

– Да. Дня четыре назад. Вот тут у меня записано. Число, месяц, – он ткнул пальцем в

строчку напротив имени «Клод», – не думал, что все так кончится. Мне показались они

такими беззаботно счастливыми и тихими людьми. Такие встречаются редко и проблемы с

подобными жильцами минимальные.

То, что услышал Джон, было настолько шокирующим, что он сразу же отказался что-

либо оценивать и строить какие-нибудь догадки. Он твердо решил не заниматься

выяснением отношений Моны к происходящему до тех пор, пока не наберет достаточной

информации. И уж, безусловно, не следует задавать себе идиотских вопросов.

Нужно было ехать в Фан-клуб.

Прорицательница

Виктория минуту лежала с открытыми глазами. Еще минуты две собирала и отмечала в

своей визуализации только характерное и тонкое, закрепляя его в памяти.

Скоро начнет подниматься солнце. Она всегда чувствует его приближение. Даже в

пасмурное утро Виктория просыпалась вовремя, будильником пользовалась редко, только

для напоминания себе о предстоящем сеансе и определении пунктуальности клиента, что

для нее было немаловажно.

Когда с мыслями было закончено, она опустила ноги на пол, встала и придирчиво

заскользила взглядом от кончиков пальцев вверх по подъему к щиколотке каждой ноги, по